* * *
А к вечеру опять вернулся жар в шее, наверное, от кислого лица жены, что сиднем сидела за столом с рукоделием. А еще приехал брат Семион из города и привез старую утварь церковную. Но вид его был не весел. Это немного порадовало Волкова:
— Отчего же ты не весел? — спросил он монаха, едва скрывая улыбку. — Тебе же епископ дал утварь.
Брат Семион только вздохнул в ответ.
— Утварь дал, а денег, видно, не дал, — смеялся кавалер.
— Не дал, — признался монах.
— Так на что будешь церковь строить, твоих денег у меня осталось сто семьдесят талеров? Или, может, службы во дворце твоем служить будем?
— Авось, Бог не выдаст, — сказал монах. — Как-нибудь да сложится.
— Ну-ну, — кивал Волков, он уже даже знал, как все сложится.
— А, чуть не забыл, — вспомнил брат Семион. — Епископ просил вас быть к воскресной мессе в Малене.
— К утренней? — удивился Волков.
— К утренней, к утренней, — говорил монах, — просил вас быть под знаменем и при лучшем своем доспехе, с сотней лучших своих людей и офицерами. Быть всем у южных ворот. Говорил, что вам от этого польза большая будет.
— Это еще зачем? Какая еще польза? — продолжал удивляться Волков.
— Мне он не сказал. Сказал, что бы были обязательно.
— Ну, хорошо, — медленно произнес кавалер, раздумывая о затее епископа. — Раз нужно, так буду.
Ах, как чудесна была эта книга. Даже название в ней было чудесным: «Метаморфозы». Его так и хотелось повторять и повторять. Метаморфозы. Прелесть. А уж от содержания так и вовсе нельзя было оторваться. И очень кстати книга ей эта пришлась, словно подарок того, кто угадал… или знал ее чаяния.
Она читала страницу за страницей, поесть забывая. Да как же тут оторваться возможно, если этот Корнелиус Крон словно про нее писал. Все ее чувства описывал и желания. И что делать дальше говорил.
Он писал о том, что она совсем недавно сама в себе обнаружила, о том, как она сама может менять себя. Писал о том, что она без красок, подкладок, румян и других женских ухищрений, а лишь волею своею может себя изменить до неузнаваемости. Лишь одним желанием неистовым своим поменять себя на другую. На такую, какой захочет себя видеть.
И с радостью узнавала Агнес, что менять она может и лицо, и руки, и ноги, и зад. И это не все! И рост, и ширину бедер, даже волосы! Волосы! Как можно поменять на себе волосы, возможно ли это? А этот великий чародей и магистр писал, что умному человеку или даровитой жене, что ощутили в себе дар, все им подвластно. И коли дар их велик, а не скуден, то не только плоть грубую могут они менять, не только становиться выше и толще, но и глаза и волосы по желанию своему изменить на нужные им смогут.
