Теперь он понимает, что только женщины способны справляться с этой нескончаемой каруселью, имя которой — домашнее хозяйство.
В доме появилась пожилая, но расторопная женщина, наполнившая его разговорами и наставлениями, что и как должно быть, но постепенно сумевшая привести в порядок все хозяйство. И колыбелька Марии Маргариты переселилась от Фишеров домой.
Но Людвига все время беспокоила страшная бледность девочки и какая-то особенная вялость. Приглашенный врач бессильно развел руками.
Однажды утром она перестала дышать. Был ноябрь. Все, что так пышно цвело летом, увядало. Угасла и девочка.
Отец и трое сыновей стояли у открытой могилы. Во второй раз за полгода! Как большие разноцветные слезы, падали с ветвей на землю последние осенние листья, смешиваясь со снежинками, посылаемыми небом.
Иоганн Бетховен плакал, горько и искренне. Но потом быстро вернулся к прежнему образу жизни.
У Каспара и Николая свои, новые заботы: сколько у них друзей, беготни, развлечений! Единственный, кто обязан заботиться обо всем, это Людвиг.
Однако он не замкнут один в темном чулане, как в детстве. Печали не удалось до конца одолеть его. Вскоре после похорон в комнате Людвига появился живший по соседству концертмейстер курфюрстового оркестра Рис, видный тридцатилетний мужчина, с лицом румяным и пышущим здоровьем. Некогда он учил игре на скрипке старшего из сыновей Иоганна Бетховена и теперь издалека постоянно следил за его судьбой. Людвиг поднялся из-за фортепьяно удивленный:
— Маэстро, как хорошо, что вы пришли к нам!
— Хотя и незваный, — рассмеялся скрипач.
— Мы теперь не приглашаем никого. Вы, конечно, понимаете…
— Вот потому я, собственно, и пришел. — Рис уселся в старом кресле и вгляделся в измученное лицо юноши. — Трудно быть главой семьи в семнадцать лет, не правда ли? — Рис добродушно рассмеялся.
— Главой семьи? Но у нас все-таки есть отец.
— Со мной ты в прятки не играй, Людвиг! Бережешь честь семьи, как можешь, я знаю. Но твой родитель в доме не хозяин. Скорее дело обстоит так, что у тебя на попечении не двое, а трое.
Кровь бросилась в лицо молодому Бетховену. Он не выносил намеков на недостойное поведение отца.
— Ну, с этим я как-нибудь справлюсь!
— Нет, не справишься. У тебя не хватает решимости задуматься над тем, что надо что-то делать с отцом!
— Делать с отцом?
— К сожалению. Часто бывает, что семья вынуждена укротить непокорного сына. У вас наоборот. Ты сядь, мальчик, я не хочу никого обижать. Я только вижу вещи, как они есть. Что отец продолжает пить, в Бонне ни для кого не секрет. Именно из-за этого вы живете в нужде. Ты на свой заработок семью не прокормишь.
