Идем дальше — заходим в большой храм. Я хотел перекреститься, но старец мне сказал: «Здесь мерзость и запустение». Вот вижу очень мрачный и темный храм, мрачный и темный престол. Посреди церкви иконостаса нет. Вместо икон какие-то странные портреты со звериными лицами и острыми колпаками, а на престоле не крест, а большая звезда и Евангелие со звездою, и свечи горят смоляные — трещат, как дрова, и чаша стоит. Из чаши сильное зловоние идет, и оттуда всякие гады, жабы, скорпионы, пауки ползут, страшно смотреть на все это. Просфоры тоже со звездою; перед престолом стоит священник в ярко-красной ризе и по ризе ползают зеленые жабы и пауки. Лицо у него страшное и черное, как уголь, глаза красные, а изо рта дым идет, и пальцы черные, как будто в золе.
Ух, Господи, как страшно! Затем на престол прыгнула какая-то мерзкая, гадкая, безобразная черная женщина, вся в красном, со звездою на лбу, и завертелась на престоле, затем крикнула, как ночная сова, на весь храм страшным голосом «Свобода!» и стала. А люди, как безумные, стали бегать вокруг престола, чему-то радуясь, и кричали, и свистели, и хлопали в ладоши. Затем стали петь какую-то песнь, — сперва тихо, затем громче, как псы, потом превратилось все в звериное рычание, дальше — в рев. Вдруг сверкнула яркая молния и ударил сильный гром, задрожала земля и храм рухнул и провалился сквозь землю. Престол, священник, красная женщина — все смешалось и загремело в бездну. Господи, спаси! Ух, как страшно! Я перекрестился. Холодный пот выступил на лбу у меня. Я оглянулся. Старец улыбнулся мне. «Видел?», — сказал он. — «Видел, отче! Скажи мне, что это было? Страшно и ужасно!» — Старец ответил мне: «Храм, священники, люди — это еретики, отступники, безбожники, которые отстали от веры Христовой и от Соборной и Апостольской Церкви и признали еретическую живообновленческую церковь, которая не имеет благодати Божией. В ней нельзя ни говеть, ни исповедоваться, ни приобщаться, ни принимать миропомазание». — «Господи, спаси меня грешного, пошли мне покаяние, смерть христианскую!» — прошептал я. Старец успокоил меня: «Не скорби, молись Богу!»
Мы пошли дальше. Смотрю — идет масса людей, страшно измученных, на лбу у каждого звезда. Они, увидев нас, зарычали: «Молитесь за нас, святые отцы, Богу, очень нам тяжело, а сами мы не можем. Отцы и матери нас не учили Закону Божию и даже имя христианского у нас нет. Мы не получили печати дара Духа Святаго (а красного знамени)».
