Однажды, когда Иринарх уже нес послушание в пекарне обители, монастырь посетил Агафоник. Купец задержался и «немало дней» находился рядом с другом, с которым долгое время не виделся. После того, как он проводил приятеля, Иринарх на возвратном пути в обитель сокрушаем был мыслями о том, что мирским отбираемое у него время слишком велико. Он обдумывал, «как бы ему спастись, и дал обещание идти в Кириллов Белозерский монастырь или в Соловецкий».
Окончательно решив, что уйдет, он перекрестился, и в этот же момент раздавшийся неизвестно откуда голос изрек:
— Не ходи ни в Кириллов, ни на Соловки. Здесь спасешься!
Осмотревшись по сторонам, Иринарх никого не обнаружил на дороге посреди леса. Но едва он двинулся дальше, второй раз раздалось:
— Здесь спасешься!
Задрожал Иринарх от страха, и тут еще раз раздалось:
— Здесь спасешься!
Иринарх уверился, что слышанное им было голосом свыше, и не стал покидать монастырь, только отныне принялся молиться также в течение ночи, лишь краткое время отдавал сну, прилегши на голый пол. Между тем игумен распорядился, чтобы дальше он проходил послушание в качестве пономаря. По новой обязанности Иринарх звонил в колокола, а это было дело нелегкое, тем более когда холод стоял на дворе, на колокольне ледяной ветер пробирал до костей, и заледеневали веревки, отчего руки жгло огнем. Однако Иринарху было не занимать терпения и эту работу исполнять и молиться в то время, когда она была выполнена.
Однажды зимой, сообщает Житие будущего святого, в обитель зашел странник, хлебную корку принялся просить. Спустившись с колокольни, Иринарх пошел за хлебом для несчастного, а когда поднес его ему, увидел с ужасом, что нищий стоит на снегу босиком, и у ног его от мороза синюшный цвет.
Пожалел Иринарх бедолагу и взмолился: «Господи Иисусе Христе, Сыне Божий, сотворивший небо и землю и первого человека, прародителя нашего Адама, по образу Своему, и почтивший его теплотою в святом рае, да будет воля Твоя святая со мною, рабом Твоим: дай, Господи, теплоту ногам моим, чтобы я мог помиловать сего странника и дать с себя сапоги на ноги его!»
Затем он разулся и отдал свои сапоги сирому страннику. Поступком своим Иринарх рассердил игумена, и тот распорядился, чтобы новых сапог послушнику не выдавали. Однако Иринарх надобности в обуви более и не испытывал. Отныне в любой холод он ходил босиком и про одежду теплую да справную более не беспокоился: тепло ощущал Иринарх в теле своем, будто и мороз лютый был ему нипочем. Господом теплота ему была дарована.
