– Она еще жива, если это можно так назвать. Но она не в здравом рассудке, – продолжил Митчем с тем же подчеркнуто серьезным выражением лица. – Она далека от той, которую ты помнишь, поэтому вполне можно считать, что она мертва.
– Заткнись! – прохрипел Зак.
Он сделал шаг назад и еще один. Но Митчем все напирал на него, как будто готовился последним ударом избавить от страданий раненого оленя.
– Я сделал это, чтобы защитить тебя, – прошептал он.
– Лжец!
Выкрик Зака прозвучал боевым кличем, который он подтвердил, швырнув прикроватной лампой в дядю.
– Успокойся и послушай, что я тебе говорю, – не сдавался Митчем, немного отступая.
Парень бросил в него пепельницей, затем фоторамкой, изрыгая при этом проклятия и саму грубую брань.
– Зак, твое поведение не может оставаться безнаказанным! – взвизгнул Митчем, увертываясь от летящих в его голову предметов. – Я отберу твое наследство! Твои сберегательные счета! И ценные бумаги!
Зак засмеялся и швырнул в него вазой. Она разбилась о стену.
– Думаешь, мне не плевать? Надеюсь, ты подавишься всем этим во сне.
– Тебе на все плевать, – буркнул Митчем.
Зак мысленно прошептал их имена, чтобы доказать, что дядя неправ. Его разум сказал: «Ника, Ника, Ника… и Вайолет, и мама». Но пока губы оставались сомкнутыми, глаза предали его. Когда он вспомнил имя своей матери, его взгляд упал на пол у ног Митчема.
В горячке он бросил рамку с фотографией матери. Митчем мгновенно проследил за его взглядом. После неудачной попытки побега Зак вытащил фото из дорожной сумки, которая, к счастью, была ему в целости возвращена. Он тогда вернул портрет на его законное место. Зак поднял глаза на дядю.
«Нет! – умолял его взгляд. – Пожалуйста, не надо!» Но мольба только показывает, что действительно дорого тебе. «Отчаявшийся всегда покажет свою слабость», – сказал бы Митчем.
Протесты только подогрели Митчема. Дядя схватил маленькую рамку и сунул себе в карман – его движения были быстрыми, в то время как у Зака – вялыми и замедленными. Он все еще чувствовал себя заторможенным.
Зак бросился на Митчема. Он промахнулся, а тот выбежал за дверь, зовя кого-то. Зак погнался за ним.
У него словно шоры были на глазах. В сознании – только этот кадр в рамке. Ничто другое во всем мире не имело значения.
Он побежал по коридору за Митчемом и натолкнулся на стену из плоти, прежде чем успел настигнуть его. Это были те же люди, что удерживали его в ту, первую ночь в поместье. Зак завопил. Они поволокли его спиной вперед по старинным коврам. Зак разразился хохотом. Он так истерически смеялся, что это можно было принять за крики.
