Бредя по коридору, он подумал о смерти матери. Пребывание в поместье Уэйкфилд часто выталкивало горькие воспоминания на передний план в его сознании, поэтому Зак старался проводить там поменьше времени.
У Мюриэль не было похорон как таковых. Зак предположил, это оттого, что Митчем хотел сохранить ее смерть в тайне от прессы. Чтобы не появились заголовки: «Сестра фармацевтического магната убивает себя из отчаяния: лекарства не помогали?».
Митчем сообщил ему новость за завтраком. Яйца Бенедикт. Зак вспомнил острый вкус на языке, потому что еда смешалась с солью его внезапных слез. Он начал рыдать; затем его увели: руки горничной порхали над ним, как испуганные стрекозы. Еда вывалилась у него изо рта, когда Зака волокли в комнату. Горничные и няня утешали его как умели, но его крики не смолкали, разрывая тишину поместья, как кошачьи когти шелк. За несколькими неделями истерических рыданий последовали недели на седативных препаратах. Зак стряхнул с себя ползущее змеей воспоминание, но оно сжалось у него в животе.
Митчем уже был в столовой и пил свой любимый кофе – черный с одним пакетиком подсластителя. Зак не поприветствовал его, что, как он знал, дяде досаждало. Ничто так не раздражало Митчема, как грубость.
Зак надкусил круассан, но тот рассыпался хлопьями во рту, как рисовая бумага.
– Донор готова, – начал Митчем.
Но прежде чем он успел закончить фразу, племянник бросил в него своим круассаном через стол.
– Называй ее по имени! – прозвучал возглас Зака.
– Ладно. Кэтрин готова в скором времени пройти процедуру, поэтому мы можем попробовать еще раз, – спокойно сказал Митчем. – Садись, тебе нужно беречь силы.
Зак нахмурился в ответ на это высказывание. Он способен стоять на ногах! Но, к великому огорчению, сейчас должен был признать, что Митчем прав: он уже устал, его колени подгибались.
Зак сел и откинулся на спинку стула. Почему он так устает? Он не принимал лекарства, что ему назначил дядя, и бросал все доставляемые в его комнату таблетки в щель между ящиком тумбочки и рамой. Надежное укрытие.
– Я сказал еще вчера вечером, что не собираюсь этого делать, – сказал Зак, придавая своему голосу столько уверенности, сколько мог найти в себе.
– Я уже сейчас вижу признаки наступающего у тебя патологического состояния, – заявил Митчем, и его черные глаза сузились от чего-то похожего на беспокойство.
– У меня нет никакого «состояния», – возразил племянник, но голос его прозвучал неубедительно.
