Он чувствовал тошноту, а живот казался будто наполненным сырым тестом.
Зак с трудом сглотнул, борясь с неутолимой сухостью в горле. Затем глубоко вздохнул.
– Я не хочу! – прорычал он. – Мне все равно, что ты со мной сделаешь. Я уже ничего не боюсь.
В облике наблюдавшего за племянником Митчема проглядывало коварство: этот человек был лисом, а Зак – фазаном.
– Мой мальчик, зачем бы я стал угрожать твоей жизни, если я пытаюсь спасти ее?
Зак на это презрительно фыркнул.
– Жизнь Ники, с другой стороны, – рассуждал вслух Митчем, – для меня немного значит.
Из последних сил Зак ударил кулаками по столу.
– Нет! Умоляю… – прохрипел он, проклиная себя за эту слабость: мольбы и просьбы на таких людей, как Митчем, никогда не действуют.
– Ты даешь согласие на пересадку, или Вероника умирает. Таково условие. Я прекращаю играть в игры. Я всегда учил тебя этому: ни одна сделка не идеальна; условия соглашения тебе разъяснены, теперь ты должен принять обоснованное решение.
– Представь мне доказательства, что Ника все еще жива, – в отчаянии потребовал Зак.
– Тебе придется поверить мне на слово. – Митчем мило улыбнулся, вытер рот накрахмаленной салфеткой, сложил газету и, сунув ее себе под мышку, вышел из столовой, оставив в одиночестве безмолвного и сломленного Зака.
* * *
Вернувшись в свою комнату, Зак с удивлением обнаружил там сидящую на кровати Вайолет.
– Что ты здесь делаешь? – ошеломленно спросил он, пытаясь отдышаться после ходьбы.
Он попытался сесть на кровать, но споткнулся.
– С тобой все в порядке?
Вайолет встала навстречу ему. Но вплотную не подошла.
– Со мной все будет хорошо.
Зак увидел свое отражение в зеркале в полный рост и понял, что его ложь бесполезна. Он ссутулился, под глазами темные круги. Его кожа была болезненно бледной, челюсти и скулы выделялись на лице неровными острыми краями, как у скелета. Он выглядел плохо как никогда.
Зак убедил себя, что это сказывается недостаток сна, стресс во время побега и действие седативного препарата. Это наиболее простое объяснение ему легче было переварить. Оно более приемлемо, чем мысль о том, что дядя всетаки скармливает ему какие-то препараты или что он действительно… болен.
Вайолет обняла его и подвела к кровати. Зак был благодарен ей за помощь. Он улегся поверх одеяла и положил голову на подушку.
Вайолет свернулась рядом с ним калачиком, как кошка. Ее взгляд тоже походил на кошачий. И линия ее талии была кошачьей, а длинные заостренные ногти блестели золотистым лаком.
