Позже тем же утром я сидел в автобусе – это было в Сиэтле. Я сидел впереди, на длинном сиденье вдоль окна. Женщина напротив меня держала на коленях толстый учебник по литературе. Рядом с ней сидел черный мужчина со светлой кожей. «Да, – говорила она ему. – Сегодня зарплата. И это здорово, даже если это не надолго». Он посмотрел на нее. Из-за своего большого лба он казался задумчивым. «Что ж, – сказал он, – это мои последние двадцать четыре часа в этом городе».
День за окном был тихий и ясный. Обычно в Сиэтле пасмурно, но теперь я помню только солнечные дни.
Я ездил на автобусе часа три-четыре. Водитель сменился, теперь за рулем сидела огромная ямайская женщина.
– Нельзя просто кататься на автобусе, – сказала она, смотря на меня в зеркало, – ты должен куда-то ехать.
– Тогда я выйду у библиотеки, – сказал я.
– Хорошо.
– Я знаю, что хорошо.
Я сидел в библиотеке – сила, теплившаяся во всех этих словах, в смысл многих из которых я не мог проникнуть, придавила меня так, что я не мог дышать, – пока не начался «счастливый час». Тогда я ушел.
Машины ехали бесконечным потоком, тротуары были переполнены, люди шли озабоченные и злые, «счастливый час» – это еще и час пик.
В «счастливый час» ты платишь за один напиток, а получаешь два.
«Счастливый час» длится два часа.
Все это время я искал глазами ту танцовщицу. Ее звали Анжелика. Я хотел ее найти, потому что, несмотря на все ее связи с другими мужчинами, я ей, похоже, нравился. Она мне понравилась сразу же, как только я впервые ее увидел. Она сидела за столиком и отдыхала между номерами в греческом ночном клубе, в котором она работала. Ее слегка касался свет со сцены. Она была очень хрупкой. Казалось, что она думает о чем-то нездешнем, терпеливо ожидая, пока кто-нибудь не придет и не уничтожит ее. Одна из танцовщиц, с короткой стрижкой, мужеподобная, стояла рядом с ней и говорила: «Тебе чего надо, парень?» – морячку, который предложил угостить ее выпивкой. Сама Анжелика молчала. Ее непорочная грусть не была совершенно фальшивой. Было в ней что-то, чему она пока не позволяла родиться на свет, потому что оно было слишком прекрасно для этого места, это правда. Но в основном она была потрепанной жизнью потаскухой. «Просто хотел познакомиться, – сказал моряк. – Учитывая, сколько здесь берут за выпивку, это можно считать небольшим комплиментом». – «Не нужны ей твои комплименты, – сказала ее старшая подруга. – Она устала».
Было уже шесть. Я прошелся до греческого клуба и заглянул внутрь. Но мне сказали, что она уехала из Сиэтла.
