– Не так сработал.
– Типа того, да.
– Не отвезешь его в больницу на своей машине? – спросил у меня Хотэл.
– Отвезу, – сказал я.
– Я тоже поеду, – сказал Дандан.
– У тебя еще остался опиум? – спросил я у него.
– Нет, – ответил он. – Это был подарок на день рождения. Закончился.
– А когда у тебя день рождения?
– Сегодня.
– Тогда надо было оставить его до дня рождения, – сказал я со злобой.
Но я радовался возможности оказаться полезным. Я хотел быть тем, кто будет с ними от начала до конца и без происшествий доставит Макиннеса к доктору. Все будут говорить об этом, и я надеялся, что буду всем нравиться.
В машине были Дандан, Макиннес и я.
Дандану в тот день исполнился двадцать один год. Мы с ним познакомились в тюрьме округа Джонсон, когда я где-то накануне своего восемнадцатого Дня благодарения единственный раз в жизни оказался на несколько дней за решеткой. Я был старше его на месяц или на два. А Макиннес был всегда, моя жена даже когда-то давно с ним встречалась.
Мы поехали настолько быстро, насколько можно было, чтобы при этом раненого не мотало слишком сильно.
– А что тормоза? Ты их починил? – спросил Дандан.
– Ручной работает. Этого достаточно.
– А радио? – он ударил по кнопке, радио включилось и заревело, как мясорубка.
Он выключил его и снова включил, теперь оно бормотало, как аппарат, в котором на ночь оставляют полироваться камни.
– Ты как? – спросил я у Макиннеса. – Тебе там удобно?
– А ты как думаешь? – ответил он.
Долгая прямая дорога тянулась через высохшие поля насколько хватало глаз. Казалось, что в небе нет воздуха, а земля сделана из бумаги. Мы скорее не двигались, а просто становились все меньше и меньше.
Что сказать об этих полях? Черные дрозды кружили над своими тенями, а внизу стояли коровы и нюхали зады друг друга. Дандан выплюнул в окно жвачку, нащупывая в кармане рубашки пачку «винстонс». Он зажег спичку и закурил. Вот и все, что можно сказать.
– Эта дорога никогда не кончится, – сказал я.
– Паршивый день рождения, – сказал Дандан.
Макиннес сидел бледный и измученный, бережно обхватив себя руками. Я видел его таким раз или два, и тогда дело было не в пуле. У него была тяжелая форма гепатита, и его часто донимали сильные боли.
– Обещаешь ничего им не рассказывать? – сказал Дандан Макиннесу.
– Не думаю, что он тебя слышит.
– Скажешь, что это был несчастный случай, ладно?
Макиннес долго ничего не отвечал. Потом сказал:
– Ладно.
– Обещаешь?
Макиннес ничего не сказал. Потому что умер.
