— Угадали, Лаприндашвили. Отвердитель. Новый испытываем, венгерский. PQ-18. Пэку, лещий их знает, что бы это по-ихнему, по-венгерски, значить могло. Однако смотрите!
Окончательно застывают лошади. Львы бронзовеют, погрузились в мраморный транс. Застывает, распростерши крылья, петух. Хрюкнувши напоследок, костенеет кабан.
— Сейчас мы покажем вам весь процесс приготовления зоообъекта,— возвещает Леонов. К нам через прутья клетки руку просовывает, выхватывает у Ляжкиной пластинку свою, нажимает одну из кнопок.— Сергей Викторович, Леонов докладывает, готово!
Как, сюрпризы не кончились? Из дальних ворот появляется колесница. Ее катят несколько солдат, синеют околыши знакомых фуражек. Колесница тяжелая, солдаты войск КГБ уж такие здоровяки, а лица их покраснели, глазища выкатились. Тяжеловато им. Тяжко.
А на влекомой солдатами колеснице...
— Халтурщики,— ворчит наш Леонов,— слышите, колесница скрипит? Опять смазать забыли, никогда не добьешься порядка. Уж я им задам!
А на колеснице в лавровом венке, горделиво поднявши голову, едет Феб, Аполлон. Незрячи его широко открытые всевидящие глаза, свободно простерты руки.
Солдаты подкатывают колесницу к квадриге. Слышно, как они переругиваются:
— Справа цепляй, мать твою...
— Осадил бы маленько...
— Хвост-то, хвост подбери, муди..!
Наконец колесница прицеплена. Все честь честью: застывшая четверка коней, за ними колесница, на колеснице же — бог.
— Здо-орово! — восхищаемся мы.
— Да, чистая работа, нам так слабо́,— говорит кто-то, имея в виду, по всей вероятности, Аполлона.— Нам с вами так и минутки не простоять.
— А львы не... Не проснутся ли?
— Спокойствие,— уверяет Леонов,— ни один объект не проснется, проверено многократно. Желающие могут пройти сюда. Леонов открывает калитку. Делает приглашающий жест. В калитку ныряю я, за мною — Лиана Лианозян. За ней —Лаприндашвили, Ладнова, конечно же, и Ляжкина тут как тут. Больше желающих нет.
Подходим ко льву. О том, что он живой, догадаться можно только с большим трудом, уже зная, в чем дело.
Лошади. Застыли добротно. Застыл Аполлон, и радостно узнавать в нем... Ах да, снова Сережу, Сергея свет Викторовича! А он грациозно соскакивает с колесницы, смеется:
— Привет! Решил стариной тряхнуть, лабануть. Что, неплохая работа? А отвердителя, между прочим, ни капли. Ах, кооптированные вы наши сотруднички, что-то, смотрю я, кое-кто из вас загрустил. Дай, думаю, развлеку, подниму настроение людям, лабану бога. А товарищ Леонов не рассердится, так я думаю. Не рассердитесь, а, Леонов?
