Уже в быстро густеющих сумерках мы остановились на отдых. Нас приютила поляна посреди царственно-величественного ельника. Расположившись не таясь, мы даже позволили себе неслыханную дерзость — развели костер. Но даже эльфийка хорошо чувствовала симпатию к нам старого леса, так что в принципе мы не рисковали. Основательно подкрепившись, эльфийка и я папивали ароматный чаек и все посматривали по сторонам, туда, где свет огня был бессилен разогнать лесной мрак.
Впрочем, эта тьма жила сваей загадочной жизнью, которую выдавали красные, желтые, зеленые и голубовато-синие огоньки: Иногда они вспыхивали и разгорались, как уголья, иногда, фосфоресцируя, затухали. И становилось их все больше и больше. Что они такое, я хорошо знал.
— Похоже, госпожа, — тихо сообщил я эльфийке, — сюда к поляне собралось все зверье из Лонширского леса.
Компаньонку это встревожило, но держал ась она молодцом. Несколько раз, громко ухая, над самой нашей головой пролетали большие совы-ушаны, на их жутковатые крики звучали скорее как приветствие. А когда сквозь тучи проглянула луна, та в ее призрачном, тусклом свете я ясно различил тени животных: волков, рысей, медведей, лис, черных барсов и, что поистине удивительно, запросто разгуливающих среди них лосей, оленей, зубров и даже пугливых дымчатых ланей.
— Они тут что, с ума спятили? — срывающимся шепотом спросила эльфийка. — Или у меня с глазами не в порядке?
— Со зрением у вас все нормально, госпожа, — поспешил успокоить я ее. — Просто они, по всей видимости, заключили временное перемирие. — Гм, и с какой это стати?
— На меня чтобы посмотреть, — скромно сообщил я.
— Вот как? — компаньонка подозрительно зыркнула, но потом все же вынуждена была неохотно признать: — Да, похоже на то, что ваше появление здесь их всех здорово взбудоражило.
— Князя Алекса Лонширского встречают подданные, — я величественно простер вокруг руки и с горечью добавил: — Вот только жаль, нет среди них людей…
Эльфийка молча крепко сжала мою ладонь. Я был благодарен ей. В эту ночь я впервые спал так спокойно, как не спал даже у деда в Рэнвуде, ибо хорошо чувствовал — и волос не упадет здесь с наших голов. А утром, отлично выспавшиеся, мы поехали дальше. Ельник вскоре остался позади, нас же обступила гордость Лоншира — его чудесные дубравы. Но здесь, как и в других виденных местах, меня поразила странная вещь: круглые, выжженные участки леса, иногда довольно обширные. Откуда они? Насколько я знаю, пожары в Лоншире всегда были крайне редко. И эта правильная округлость, наводящая на мысль о преднамеренности, откуда она? И лишь одно радовало в неприятных проплешинах: сквозь слой черной гари настойчиво пробивала себе дорогу молодая зеленая поросль.
