«Бедный мой мальчик, бедный Адам, да что же они с тобой сделали? Почему же они тебя всё-таки поймали? Я только что брата потеряла, а теперь ещё и тебя у меня заберут?»
— Эй! — группенфюрер Кальтенбруннер щёлкнул пальцами у него перед лицом, заставляя его сфокусировать взгляд. — Ты узнаёшь её? Да не на меня смотри, на неё! Узнаёшь её, да или нет?
Адам медленно перевёл взгляд с высокого австрийца, стоящего перед ним, на меня, и ужас отразился у него на лице. Он, очевидно, не знал, что меня тоже допрашивали, или хотя бы надеялся, что нет. Я стояла за спиной доктора Кальтенбруннера, и он не мог меня видеть, поэтому я тихонько кивнула Адаму, надеясь, что он поймёт мою подсказку. Он понял.
— Да. Мы танцевали в одной труппе несколько лет назад, — ответил он хриплым голосом. Я только сейчас догадалась, что стакан с водой был ещё одним орудием пытки для гестаповцев: они нарочно не давали заключённым пить и оставляли стакан на столе прямо перед их глазами, но в недосягаемости, чтобы побыстрее их сломать.
— И что случилось потом?
— Потом я покинул страну.
— А вернулся зачем?
— Хотел помочь моим людям.
— Враньё.
Адам взглянул на группенфюрера Кальтенбруннера в непонимании, как и я. Тот, тем временем, отодвинул стул от стола, напротив которого сидел Адам, и подтолкнул меня к нему.
— Присаживайтесь, фрау Фридманн. Вот вам ручка и блокнот, и в ходе допроса я скажу вам, что мне нужно будет записать.
Недоумение на лице Адама сменилось на недоверие.
— Зачем вы её привели сюда? Она же не останется здесь, в то время как вы…
— Она здесь, чтобы помочь мне. — Доктор Кальтенбруннер сел на второй стул рядом со мной и закинул свои длинные ноги в чёрных начищенных сапогах на стол. — И она останется здесь, пока ты не расскажешь мне всё, что я хочу знать.
— Прошу вас, не делайте этого при ней, — тихо попросил Адам.
— Не делать чего? — Группенфюрер Кальтенбруннер вскинул брови. — Думаешь, бить тебя стану? Нет, у меня идея получше: как насчёт того, что я и волоса у тебя на голове не трону, а ты всё равно мне расскажешь, на кого ты работаешь и с кем?
Что-то верится с трудом, подумала я. Похоже, что Адам подумал то же самое и нахмурился.
— Думаешь, как такое возможно? Видишь ли, я очень хороший дознаватель. И я знаю, что всё, что на допросе нужно, так это найти одно слабое место, которое заставит человека заговорить, как на предсмертной исповеди. Иногда это физическое слабое место, а иногда — эмоциональное. И я думаю, что нашёл твоё.
