Бытие и Ничто — маски того, что запредельно им… Мысль распинается в глубине отчаяния на огне дихотомического парадокса во всепоглощающем желании сверхбытия.
Но становящееся Бытие императивно заявляет себя в самотождественности как «оно есть только таково и никогда не было иным» в любой момент своего становления в прошлом, находящем своё место в настоящем времени. И потому само Бытие задаёт модус тождественности.
Существенная разница в том, что Гегель говорит о раскрытии бытия, а мы говорим о его становлении. Поэтому здесь нет никакой Абсолютной Идеи… Нет никакого «проекта». Мысль Гегеля обращена в подлежащее раскрытию неведомое, а наша в немыслимое и сущее никак.
Логосы рождаются и становятся, даже если они не имеют начала во времени. Или же они не рождённые, но сами суть источники всякого становления. Мы придерживаемся первой версии.
Единый Логос, который вечно рождается и становится, или их много, не так уж и важно. Это одно и то же. Важно, что в Логосе раскрывается Бытие, но в том, от кого Логос рождён, Бытие становится. «…Имже вся быша». Кем, Отцом или Сыном?
Бытие раскрывается в Логосе. Но за пределами раскрытия — становление. А через это и в Логосе становление. Но именно это и не акцентируется у Гегеля. У Гегеля становление или творение, — что бы ни происходило с Бытием до раскрытия в Логосе, — осталось в стороне. Он сосредоточен на явлении Логоса в мир. И именно потому от системы гениального Гегеля исходит дух рассудочного конструктивизма. Он выявляет скрытый потенциал, но не преследует сверхвозможное.
Гегель в круге, но он не говорит о выходе из круга.
И именно в этом у него противоречие между его системой, которая неизбежно замкнута, и диалектикой, которая должна размыкать.
Становление Бытия. И это потому, что его существо для себя полагается в самотождественности, но при этом оно ничтожится в сознании как своё собственное Ничто. И оно возвращается уже в снятой самотождественности себя в возвращении. Но в самотождественности снимается и ничтожение. А альтернатива Бытие — Ничто возвращает всё снова. И причастный бытию субъект навсегда остаётся распятым в этой альтернативе, не обретая самотождественности в Бытии-для-себя.
В объятья ночи канет светлый день,
В ней отразившись тысячей миров.
Но мир стекает быстротечно в тень,
Оставив нам лишь часть своих даров.
Здесь каждый в тайну жизни посвящён,
Но он не сможет раствориться в ней.
И к сущему лишь взором обращён
