Это тот Абсолют, который содержит в себе всё возможное к инициированию воплощения сущих, для которых он, действительно, безусловный источник. И он, являясь Абсолютом, не оставляет для сущих полноты меры причастности к себе. Но оставляет только в качестве образа этой причастности. Понимать это нужно так, что в свете присутствия абсолютного сущее опознаётся в принципиальной неполноте онтологического статуса.
Далее надлежит рассмотреть два затруднения. Первое состоит в необходимости выявления доли какого-либо соучастия друг в друге сознающих индивидуумов. А разрешение второго затруднения должно ответить на вопрос об актуальности поиска такого Абсолюта для себя.
Последовательное погружение во всё более глубокое и острое переживание гипостазированной лишённости совлекает с осознания себя включённым в поток жизни в «этом мире» причастность к судьбам сущих мира. Исходный инстинкт посвящённого в то, что не вмещается в мир, но присутствует в человеке как предчувствие и надежда, всё больше обесценивает факт причастности человеческой судьбы в её метафизической значимости судьбам эфемерной определённости сущих мира. Но именно в них содержится потенциал и природа всякого отчуждения. С отчуждением мира сущих утрачивается и всякое отчуждение той природы субъекта, которая положена вне пределов связей между сущими. Эта природа и есть самодостаточность сознания во включённости его в мировой поток. Отчуждаясь от облачения в сущих, сознающее существо остается наедине со своим одиночеством и своею лишённостью. И опознание в этом себя как личного фундаментального субъекта становится доминирующим мотивом его существования. Но в отношении к другим субъектам он претерпевает двоякую трансформацию. Он естественным для себя образом утрачивает тенденцию измерения этого отношения именно в категориях причастности сущим и надъестественно инициирует в себе новое отношение. Отношение, в котором доминантой становится модус одиночества и лишённости (единственный доступный для него теперь). Парадоксальным образом перенося его на все живые существа. Здесь проявляется природа соучастия в одиночестве и оставленности. И перспектива всей возможной полноты осуществления такого соучастия с отчуждением сущих всё больше раскрывается.
Здесь следует признать, что личность как принцип присутствует уже в трансперсональном сознании и не имеет прямого отношения к модусу персональности. Ведь персональность есть продукт падения в множественность, а личность есть достояние единства. И она рождается.
