В другом месте Ж. Делёз разъясняет свою теорию: «Что такое ассамбляж? Это множественность, состоящая из гетерогенных частей и устанавливающая связи (liaisons), отношения между ними, поверх эпох, царств и половых различий – в общем, поверх разных природ. Таким образом, единство ассамбляжа состоит исключительно в совместном функционировании: это симбиоз, „соучастие“. Важно не происхождение, а союзы и сплавы; это не преемственность или линии родства, но заражения, эпидемии, поветрия» [107].
При переводах текстов Ж. Делёза и Ф. Гваттари на русский язык вместо слова «ассамбляж» нередко используется слово «сборка». Семантика соединения, собирания чего-либо вместе присутствует и в слове «ассамбляж», принятом при переводах французских текстов на английский язык. Однако в русском языке слову «сборка» скорее присущ смысл деятельности по собиранию целого из частей, а слову «ассамбляж», сравнительно недавно освоенному, скорее свойственно значение результата сборки («собранное»). Гораздо важнее в теории ассамбляжей запрет на сведение целого к сумме частей и на выведение частей из целого. Речь идет, таким образом, о конструкциях, существующих в виде автономных целостностей, которые состоят из гетерогенных частей, также являющихся ассамбляжами. Большое целое (например, художественное произведение большой формы) тем самым предстает как «множество множеств», «вложенных» друг в друга.
Впрочем, большая форма отличается не только «многосоставностью» и «сборностью», но и внутренним динамизмом, напряженной функциональностью.
Как только в наш рецептивный обиход входит представление о художественном произведении как многомерном «потоке» смыслов, все компоненты художественного произведения большой формы обретают неожиданную интерпретацию. Расплывается понятие сюжета; из понимания сюжетной логики уходит обоснование строгой детерминированности социальных, исторических и психологических обстоятельств; все большую роль в формировании сюжетной ткани (она заменяет собой сюжет) начинает играть случайность, точнее целые ряды случайностей, размывающие сюжетную ткань. Сюжет в произведениях большой формы уже не воспринимается как линейная цепочка событий или даже несколько цепочек событий, пересекающихся между собой, – это, скорее, «клубок» множества сюжетных линий, перепутавшихся в процессе саморазвития, это пересечение различных событийных рядов в сложно организованном многомерном пространстве-времени большого произведения. Как пишет применительно к подобной проблематике М. Деланда, «никакая серия событий не возникает в абсолютной изоляции от других серий, которые могут создавать для нее
