Наследницей европейской литературной традиции, восходящей к произведениям XVI – XVIII веков, сегодня становится телевидение. «Родилась высокая телевизионная проза – истинно новое искусство, – читаем мы в статье, – своеобразный вариант прозы литературной. И вот здесь длина, „гигантизм“ многосерийности свершили чудо. Длительность дала принципиально новое качество» [182]. Чуть ниже автор уточняет: «Итак, длительность повествования в качестве принципиального, определяющего фактора никак не открыта многосерийным телевизионным фильмом. Наоборот, последний наследует и подхватывает древнюю традицию большой эпической формы в литературе. Однако на экране она естественно преобразуется и приобретает новые свойства» [183].
Особенно ценно из уст киноведа высочайшей квалификации слышать довольно радикальное суждение: «Путь кинематографа – это путь драматизации прозы, подчас искусственной. Телеэкран дал возможность более адекватного воплощения прозы в визуальных образах. И здесь свобода времени, практическая неограниченность длины повествования сыграли самую благотворную роль» [184].
Впрочем, автор тут же предупреждает: «Большой метраж беспощаден к прозе, а электронный пучок лучей насквозь просвечивает ее и разоблачает внутреннюю пустоту иного прозаического оригинала, неявную на страницах книги. Способен большой метраж повредить произведению и растяжкой не по мерке» [185].
В своей статье Зоркая раз за разом возвращается к материалам истории разных видов искусства рубежа XIX – XX веков. Именно там она находит те аналогии, которые в особенности ценны для осмысления проблем нынешнего телесериала. «Намеренное, замышленное „продолжение следует“ появляется в романе-фельетоне, этом детище конца ХIХ века. Там форма отдельного выпуска, остановки и перерывы в повествовании уже сознательно рассчитаны» [186].
Зоркая в своей статье ссылается на известных зарубежных авторов. По мнению знаменитого французского историка кино Жоржа Садуля, высказанному им в его многотомной «Всеобщей истории кино», бум многосерийных немых лент был кратковременным, и уже к концу 1910-х годов сошел на нет из-за того, что зрителям наскучили повторные драматургические ходы, применяемые в этих лентах. Другой французский исследователь, работу которого, опубликованную в середине 1960-х, цитирует Зоркая в своей статье, напротив, продолжает историю киносериалов вплоть до нынешнего дня.
Активно используя опыт литературы, Зоркая, вместе с тем, предостерегает нас от поверхностных умозаключений. «Вот почему аналогия многосерийного телефильма с журнальной публикацией романа с продолжением чисто внешняя. Истинный фильм в сериях имеет свою диалектику взаимоотношений целого и частей. Может быть, она пока еще и не реализуется полностью, но бесспорно существует в идеале. Диалектика эта подразумевает, что единица, часть, серия должна иметь самодовлеющую ценность не просто фрагмента, но некоего самостоятельного целого, подчиненного общему замыслу произведения» [187].
