Я почувствовал, что в нем еще не успели рассеяться неприязненные чувства по отношению ко мне, поэтому вновь обратился к жене и подкинул вопрос, ответ на который мне и без того был хорошо известен: рада ли она деревянной скамье. И — словно я нажал на какую-то кнопку — жена вмиг подключилась и как до этого выражала свои восторги окружающей природой, так сейчас разразилась хвалебным гимном скамье.
— А вот ты спроси у господина Глембы, — опять обернулся я назад, — почему он не желает брать с нас деньги? Чем это мы ему так полюбились, что он решил облагодетельствовать нас?
Я давно заметил, что Глемба больше жалует мою жену, чем меня, и намеренно втягивал ее в разговор, не без причины надеясь, что это заставит Глембу забыть о своей обиде.
— Я ведь уже объяснял вам, — сердито буркнул Глемба.
— А заодно поинтересуйся, — прокричал я, — зачем господин Глемба ездил в Америку!
— Зачем ездил, зачем ездил! — передразнил меня Глемба и глянул в мою сторону, а потом отвернулся. — Зачем вообще туда ездят?
— Э-э, господин Глемба, причины бывают самые разные, — проговорил я, сконцентрировав все свое внимание на предстоящем повороте. — Ну, что скажете, ловко я взял поворот? Чем не по-американски?.. Итак, зачем же вы уехали в Америку? Обидели вас тут, что ли?
Последовала пауза, такая долгая, что я уж отчаялся дождаться ответа, когда Глемба пробурчал:
— Наверняка обидели бы, не укати я вовремя…
— Вы содеяли что-нибудь дурное?
— Всю свою жизнь стремился только к добру…
— Добрых людей не обижают, господин Глемба…
— Наверное, вы правы, — печально кивнул он.
Казалось, даже усы его провисли еще более уныло. Он весь как-то съежился на сиденье, стараясь по возможности развернуться ко мне спиной.
Думаю, ему очень тяжело было сносить мое общество в эти оставшиеся полчаса совместного пути.
Зато с женой моей он завязал нарочито любезную беседу, сказав ей, что скамью надо бы покрасить заново и укрепить одну из ножек, а затем, обратившись к сыну, спросил, знает ли тот стихотворение Петефи «Степь зимой», и тут же прочел его наизусть от начала до конца. Мне оставалось утешаться мыслью о том, что все это было затеяно главным образом в мою честь: очевидно, Глембе хотелось доказать мне, что он и в литературе человек сведущий.
2
Ответственный деятель здравоохранения с семейством занимал двухэтажную виллу с обширным садом на горе Сабадшаг.
По распоряжению Глембы я дал два долгих гудка, но никто не вышел нам навстречу; тогда он вылез из машины и, сердито ворча, распахнул ворота, как у себя дома, а мне велел заезжать. Тут как раз подоспел хозяин дома в стеганой домашней куртке лилового цвета, а за ним и его супруга; они радостно обступили Глембу, но тот отстранил их.
