Я вышел в кухню, где жена хлопотала по хозяйству.
— Куда ты задевала пакетики?
— Какие еще пакетики?
— Которые я принес от Глембы.
Пакетики отыскались в кладовке среди прочего хлама. Я самым тщательным образом изучил их, но так и не смог сообразить, для чего они предназначены.
— Как думаешь, — нарочито небрежным тоном спросил я, — что я должен был с ними сделать?
— Спроси что-нибудь полегче.
— Помнится, я должен был что-то купить и разложить по этим мешочкам.
— Скажешь, что не было в магазинах. Не удалось, мол, достать.
— Чего не удалось достать?
— Чего, чего! Того, что просили купить.
— Ты права… Скажу, что с ног сбился, но найти так и не удалось.
— А в следующий раз, когда вздумаешь загулять, напивайся хотя бы не до потери сознания.
Подавив раздражение, я процедил:
— Эту тему мы уже обсудили со всех сторон. Не думаю, чтобы нам удалось придать ей новое звучание, если мы к ней вернемся.
Жена поняла, что больше нет смысла истязать меня. Мы и так немало времени потратили, обсуждая мое недостойное поведение в Морте, и я целиком и полностью признал свою вину. Кроме того, жена не могла не считаться с главным моим аргументом — что подобный конфуз случался со мною разве что во времена юности. Вот уже многие годы я даже в дружеской компании пил не больше положенного, и хотя в холодильнике у нас всегда стояли бутылки с выпивкой, я месяцами не притрагивался к ним.
Я побрел к себе в кабинет и углубился в записи, пытаясь сделать набросок будущего своего выступления по телевидению.
Немного погодя я отодвинул конспект прочь, решив, что от выступления придется отказаться: было бы поистине безумием вылезти на экран крупным планом и расписывать перед всей Венгрией свои странствия по белу свету, когда у самого дырка во рту и присвистываешь чуть не на каждом слове. Не столько пользы себе, сколько вреда. Вообще в телевизионном выступлении есть риск, даже если ты находишься в лучшей своей форме: ведь на экране любой, даже самый мелкий, дефект предстает многократно увеличенным. Ну а уж если и без того являешь собою комическое зрелище…
Я горько рассмеялся, потому что шкодливая фантазия с готовностью подсунула мне жалкую картину моего выступления; только даже и смехом нельзя было отвести душу, потому что сразу же подумалось, какой урон причинишь самому себе, отказавшись от выступления. Не каждый день представляется такая возможность, и если я сейчас подведу редакторов телепередачи, это неблагоприятно отразится на моей карьере в будущем. Не говоря уж о том, что гонорары тоже на дороге не валяются. Нет, слишком большая роскошь — просто так взять и выбросить деньги на ветер!
