Вот и все. До свиданья, Нинель Петровна. До свиданья, Полина Ивановна. До свиданья, Антон Трофимыч.
— До свиданья, Валентин Петрович. Уж не обессудьте. Не надо печалиться — вся жизнь впереди.
Серый юмор.
На центральной площади — толпа.
Обещанный и долгожданный праздник в разгаре. Нечто вроде ярмарки — ларьки с пивом и квасом, раскрасневшиеся мужчины и женщины, яркие рубашки и платья, на дощатой эстраде играет оркестр, шутит конферансье, сменяются номера самодеятельности. На башнях деревянной крепости развеваются флаги и вымпелы. Ветряная мельница вертится вовсю, но ничего не мелет. Мы гуляем средь шума и гама — я, Люся, Катюша и Надя с Никитой. Дети счастливы, взрослые несчастны. Никаких новостей.
И вдруг я снова (в который уж раз!) чувствую на себе пристальный посторонний взгляд, оглянулся: ничего, никого… но я же чувствую! Кто-то смотрит на меня…
Кому я нужен? Кто на меня смотрит?
Но я же чувствую…
— Постойте, — говорю своим спутникам. — Подождите, я сейчас.
— Куда ты? — пугается жена. — Что опять случилось?
— Ничего, все в порядке. Просто мне надо заскочить на минутку домой. Вы гуляйте, гуляйте. Я скоро вернусь!
И я убегаю.
Но иду не к себе, а во двор того дома, где живет Надежда. Туда, где жил мой брат.
Я вбегаю в подъезд, быстро поднимаюсь по лестнице на пятый этаж, потом выше — на чердак. Дверь заперта изнутри. Я толкаю, толкаю сильнее, рывком — и срываю крючок.
Вхожу, оглядываюсь по сторонам.
Пыльно, сумрачно. Приглядываюсь, вижу слева, у распахнутого чердачного окна, — брата Сашу. Он сидит на пустом фанерном ящике, смотрит на меня вполоборота.
Грязный, небритый, худой. Бич. В некогда белой сорочке.
— Я так и понял, что ты сюда пожалуешь, — сказал он с улыбкой.
В руках его что-то блеснуло.
Театральный бинокль. Старинный. Перламутровый.
— Ты видел, как я бежал через площадь? — и я подошел ближе.
— Ну, конечно. А вот как ты м е н я разглядел?
— Догадался… Угадал.
Саша тихо рассмеялся. Не вставая с ящика, протянул мне руку.
— Ну, здравствуй, братишка, — сказал он без страха и без восторга. — Присаживайся рядом. Возьми ящик, здесь их много.
— Слушай — пошли отсюда, — решительно сказал я.
— Нет.
— Почему?
— Нет — и все.
— Может, все-таки объяснишь, почему ты внезапно…
— Ничего объяснять я не буду, — перебил Саша и поморщился. — Не надо говорить со мной так…
— Как — так?
— А вот так… Не надо, Валька, ей-богу. И он посмотрел на меня.
А я посмотрел на него.
Он был прост и ясен, и взгляд его глаз, таких же серых, как у меня, был чист и прозрачен. А я — не смог выдержать его взгляда. Трудно долго смотреть на брата-близнеца… словно смотришь в зеркало и не можешь узнать самого себя. Стыдно и неловко.
