В коридоре раздались и. Молинас решил, что хватит изображать обморок, и с любопытством взглянул на входившего человека. Это был высокий худой францисканец, на вид лет шестидесяти, с короткой и жесткой седой бородкой; из-под густых бровей глядели синие глаза. Судя по цвету кожи, розовому, несмотря на возраст, с легким кирпичным оттенком, можно было предположить, что он саксонец или, скорее, норманн.
Человек, за которым двигался слуга со свечой, подошел к Молинасу, не выказывая никакого расположения.
— Рад, что вы пришли в себя, — сказал он холодно. — Я настоятель монастыря отец Генрих. Теперь можете сказать, кто вы.
Врать было бесполезно.
— Мое имя Диего Доминго Молинас. Я фамильо на службе святой инквизиции Испании, нахожусь в непосредственном подчинении у Великого инквизитора кардинала Манрике.
Отец настоятель поморщился:
— Готов вам поверить, но скажите, кто же вас так отделал?
— Я скажу, если мы останемся наедине.
Отец настоятель махнул рукой слуге:
— Можешь идти. И забери с собой свечу. Здесь достаточно света.
Тот подчинился без разговоров. Едва он вышел, францисканец наклонился над подстилкой:
— Итак? Я жду вразумительного ответа.
Молинас чуть приподнялся, сдержав стон, и взглянул на францисканца:
— Я веду расследование, касающееся магических практик так называемых обращенных евреев. Это те, кого мы называем conversos,[13] а вы — неофитами или marrani[14].
— Продолжайте. От чьего имени вы действуете?
— Я уже сказал. От имени Альфонсо Манрике, пятого Великого инквизитора. Но следствие тянется еще со времен третьего, Адриано.
— И кто является объектом расследования?
— Поначалу им был Ульрих из Майнца, некромант, основавший тайную церковь с целью подавить нашу. Потом цепочка заговоров привела к Мишелю де Нотрдаму, студенту-медику из здешнего университета. Вам знакомо это имя?
— Нет. Мы далеки от студентов. Они все сквернословы и пьяницы.
В односложных ответах отца Генриха Молинас уловил враждебность. С этим монахом будет нелегко. Видимо, чтобы заставить его подчиниться, его надо сперва напугать.
— Итак, я сказал вам, по какой причине я здесь. Уверен, что вы мне поможете. Святой инквизиции должно подчиняться.
Настоятель пожал плечами.
— Я подчиняюсь инквизиции Тулузы, а не Испании. Если все, что вы мне сообщили, правда, вы находитесь вне юрисдикции ваших доверителей. Если церковные власти об этом узнают, они будут весьма раздражены.
Молинас почувствовал, как его охватывает гнев, и оттого снова усилилась боль, о которой он уже начал забывать.
