– Сама ж просила.
– А какая тебе нужда в той душегрее?
Данилка не знал, что и ответить. Не рассказывать же за крестинным столом про удавленницу!
– Погоди-ка, княгинюшка, – вмешался Юрашка. – Дело это непростое. Я парня-то сегодня уж приметил. Он по кружалам шатался и питухов выспрашивал. И видел я его с одним человечком…
– Оттуда, что ли?
– Оттуда!
– Так! – Настасья резко встала. – Нажила куманька себе на голову! Ну, пойдем, богоданный ты наш, разбираться! Пойдем, пойдем, нечего тут рассиживаться! А тебя, Федосьица, благодарствую на угощении! Коли будет на то воля Божья, и месяца не пройдет, как крестнику подарки пришлю!
И Федосья, и Марьица, и даже высокая Авдотьица, которая одной левой сладила бы с Юрашкой, – все промолчали и глаза опустили.
– Под руки тебя, что ли, как роженицу в баню, вести? – осведомилась Настасья.
Данилка встал и пошел к двери, а она с Юрашкой – следом.
– Шубу не надевай, нам только через двор перебежать, – сказал Юрашка. – Вон, видишь, изба?
– Там Феклица живет, и она сегодня топила, – добавила Настасья. – Ну, что встал в пень?
Они вдвоем привели Данилку в маленькую, едва повернуться, избенку, вытопленную по-черному. Дым уже ушел в окошечко над дверью, и Юрашка, чтобы зря не студить помещение, задвинул то окошко деревянной дверцей.
– Садись! – велела Настасья, показав на лавку, сама села на припечке. – Говори!
– А что говорить-то?
– Пусть скажет, о чем он с Подхалюгой совещался, – подсказал Юрашка.
Он стоял в дверях, уперев руки в бока, с таким видом, что даже ежели бы сам нечистый вздумал проскочить в эти двери – и ему бы пришлось несладко.
– Я еле от того Подхалюги с Гвоздем ноги унес… – честно признался Данилка.
– А совещался-то о чем? – переспросила Настасья.
– Да о душегрее же! Я ее всюду искал!
Настасья и Юрашка переглянулись.
– Ишь заладил! Да чем она тебе так уж дорога, та душегрея?
– Ежели ее найти, то человека от дознания спасти можно.
– А что за человек?
– Родька Анофриев, конюх.
– И при чем тут бабья душегрея?
– Это его тещи покойной душегрея…
Слово за слово, вытянула Настасья из куманька про убийство Родькиной тещи да про исчезновение ее тряпичной казны, но времени на это потратила немало. И довел он рассказ до своего розыска, про похождения в доме, куда привел Гвоздь, не докладывая. Не такого рода были похождения, чтобы ими выхваляться перед зазорными девками.
– Стало быть, полагаешь, что тот Родька пришел к теще с вечера пьяный, дома ее не нашел, покопался в коробах, нашел чего получше и понес пропивать? – уточнила Настасья. – И пес на него не лаял, а если и лаял, то в общем шуме никто того не понял. А кабы ночью притащился – пес поднял бы переполох на всю слободу, и соседи бы слышали?
