— С девушкой, — сказал Искин.
— Я вижу.
— Спасибо, что видите, — присела в книксене Стеф.
Сидик захохотал.
— Любопытный экземпляр!
— Вы тоже, — не осталась в долгу девчонка.
— Сколько берешь? — подмигнул Сидик.
— Дорого!
— Слушай, у меня скоро пособие будет, дай адресок, где стоишь.
— Ищи в городе.
Сидик снова захохотал.
— Смотри, найду! Марка, две марки? Пять? Сколько?
— Не знаю, — сказала Стеф. — Я расту в цене.
Сидик хотел ответить, но виссер в руке у него замигал, и он поспешно приложил его к щеке.
— Коммунальная служба? Это Сидик Нубубакар… Гроэке-штросс…
Искин, задержав дыхание, продрался сквозь текущие из кухни запахи разогреваемой гуманитарной синтетики.
— Я вас тут клево, — сказала Стеф, следуя за ним.
— Клево — до рейда полиции, — сказал Искин. — Потом не очень.
— Почему?
На лестнице Стеф легко заскакала по ступенькам. Ребенок, господи, сущий ребенок! Шестнадцать — горячо, значит, пятнадцать.
— Потому что здесь куча народу без местных документов. А без документов и отметок санконтроля сразу везут в отстойник на Гретарут-плац, а там уже решают, отправить этапом в один из лагерей для беженцев, где совсем не сахар и четыре самоубийства в месяц, или оставить на попечении санитарной службы, что еще хуже.
— А вас уже ловили?
— Нет. У меня есть документы, — сказал Искин, на всякий случай щупая внутренний карман, где лежал идентификатор.
— Фальшивые?
— Обычные.
Они спустились в холл. Слева открылся небольшой, тускло освещенный зал со столами и стульями, сдвинутыми к стенам. На свободном пространстве на спальных мешках обосновались человек тридцать-сорок. Насколько знал Искин, место стоило пол-марки за ночь. Кто-то уже собирался на выход.
За стойкой регистрации дремал Финн. Большая седеющая голова его склонилась на грудь.
— Зиги, — стукнул по пластику Искин. — Зиги, проснись.
— Я не сплю, — буркнул Финн, выпростал руку из-под коричневого с узором пончо и почесался.
— Дверь нам откроешь?
— Вот, Лем, всегда ты…
Финн зевнул. Рука убралась, чтобы где-то под стойкой нажать кнопку. Разомкнулись и исчезли в стене лапы дверных засовов.
— Спасибо, — сказал Искин.
— Все равно уже к семи.
Искин шагнул было от стойки, но вернулся.
— Мне было что-нибудь?
— Со вчера? — приоткрыл глаз Финн.
— Прости, — смутился Искин. — И дня не прошло.
— Угу. Подожди.
Финн повернулся к полкам за спиной.
Пока он, присев, рылся внизу, Стеф стояла с Искиным рядом, изображая послушную дочь. Искин, впрочем, никогда не позволил бы дочери так одеваться. Юбка слишком короткая, а блузка вроде и серая, но ведь просвечивает, зараза!
