Большевистская власть, на счету которой немало грехов, имела и великие заслуги, среди которых едва ли не главная — ЛИКБЕЗ, то есть ликвидация безграмотности в стране. Закон о всеобщем образовании долгие десятилетия был поистине законом. Свидетельствую: когда во время рейда «Учительской газеты» совместно с ленинградской газетой «Смена» в конце 1960-х мы — два корреспондента — обнаружили в Выборгском районе Ленинградской области среди тысяч детей несколько (порядка 10) ребятишек школьного возраста, не посещавших школу, скандал был грандиозный, и симпатичная молодая заведующая райотдела народного образования рыдала, как девочка, в предчувствии неизбежных оргвыводов. И учитель в новых условиях, в грамотной России, должен был выполнять новые, но не менее благородные задачи.
Послевоенная школа — после десятилетий наробразовских экспериментов — была возвращена в славное прошлое: ее основой стал гибрид классической русской гимназии Х1Х века и реального училища с его уклоном в естественные и математические науки. Конечно, минус Закон Божий, латынь с древнегреческим, бывшие идеальной основой для дальнейшего изучения европейских языков, плюс марксистско-ленинская идеология.
Да, эта система имела свои пороки: из литературы были исключены многие достославные имена, заскорузлые социологические учебники ориентировали на изучение «типичных представителей». Но ведь никто не мешал проснувшемуся интересу к предмету, не закрывал двери в библиотеку, где можно было брать том за томом полные собрания сочинений не только Пушкина и Толстого, но и Аксакова, и Тютчева, и Пастернака, а при большом желании — найти у родных и знакомых Ахматову и Цветаеву. И читать не учебники по литературе, а Белинского и Герцена. Это в том случае, если учитель выполнял новую главную задачу: пробудить интерес к знанию и указать путь к нему.
Какими бы ни были издержки этого образования, именно получив его, мы ощутили себя наследниками не пролетарской, а всей отечественной культуры. И это в нашем поколении произошел взлет поэзии 1960-х.
Правда, тогда мы еще не знали, насколько наше наследие богаче и обширнее. И все же мы получили очень, немыслимо много: перед нами открылись двери в сокровищницу русской и мировой культуры
Отдадим должное советской власти — в послевоенные десятилетия было сделано все, чтобы обеспечить грамотному — а значит, каждому человеку в нашей стране доступ к классической русской культуре.
В наших книжных шкафах и сегодня стоят огромного формата и внушительной толщины тома сочинений русских писателей и поэтов издания 1940-х годов. Их можно было бы назвать высоким словом — фолианты, если бы они не были напечатаны на рыхлой газетной бумаге и заключены в картонные грубые переплеты. Но каким счастьем был для меня полученный в подарок том сочинений Некрасова! Я практически все стихи выучила наизусть и многое помню до сей поры.
