И снова им на помощь приходит Раскова. Командир, сопроводив их на фронт, должна улететь обратно в Энгельс. Но перед этим Марина произносит напутственное слово. Собрав девушек на летном поле, она говорит, как бы обращаясь к каждой из них в отдельности и тем поддерживая упавший дух своих воспитанниц: «Что ж, недоверие вполне понятно. Да ведь и в самом деле, никогда еще такого не было, чтобы женщины служили в бомбардировочной авиации. И то, что ни вы, ни я не находим в этом ничего странного, всегда будет поражать мужчин». Она уверена: девушки будут прекрасно сражаться и еще заслужат медали и ордена, какие полагаются настоящим героям.
Подчиненные Расковой снова чувствуют себя уверенно и, когда командир пожелала им успеха, отвечают громким «ура».
На следующий день они стоят перед полковником Дмитрием Поповым, командиром 218-й ночной бомбардировочной авиационной дивизии, и ждут приказа. Девушки прекрасно понимают, что подтвердили самые худшие предубеждения на свой счет: они плаксивы, пугливы и неопытны – им нипочем не ускользнуть от прожекторов и зенитных орудий противника. Они знают, что их полк уже прозвали «Дунькиным». Но вот чего они не знают (к своему счастью, иначе их боевой дух упал бы ниже некуда), так это того, что в верхах решили использовать их для выполнения боевых заданий как можно реже. «А то еще в бою расплачутся и начнут звать мамочку», – сказал на заседании один высокопоставленный командующий. Так или иначе, Попов решил отложить на две недели их первый боевой вылет.
Стоя в шеренге на построении, девушки думают: «Неужели военкомы, терпя в эти дни неудачу за неудачей, считают, что фронту не нужны их знания, их готовность противостоять врагу, их искренний патриотизм?» Девушки стараются не показывать виду, но они раздражены и обескуражены. Лицо у полковника хмурое, должно быть, и до него дошли слухи о позорном прибытии нового полка. Он смотрит на девушек холодным непроницаемым взглядом, потом его внимание привлекают самолеты У-2, стоящие на летном поле. Похоже, они его интересуют больше, чем прибывшие на них пилоты и штурманы, терпеливо ждущие приказа. Выражение лица полковника смягчается, или, лучше сказать, меняется, сделавшись по-человечески обеспокоенным. Дмитрий Попов явно разочарован. Даже авторитет Марины Расковой не способен изменить его мнение.
Несколько часов спустя он звонит генералу, командующему 4-й воздушной армией Константину Вершинину: «Я произвел смотр ста двенадцати принцессок. И что, по-вашему, я должен с ними делать?»
