– Да ради бога. Приезжай в любое время. У моего отца недурная кухарка. Могу обещать, что конины она не подаст.
– Так что же, прямо сегодня уезжаешь? – Харкорт окинул его взглядом. – Вещи будешь забирать?
– Зачем, это же не школьные каникулы. Да и нет у меня ничего такого, что нужно было бы прятать. Пара карандашей и тому подобное.
– Просто я слыхал, что нас скоро могут перевести в Бленхеймский дворец к остальному Отделу Б. И в таком случае…
– В таком случае ты, скорее всего, получишь новый стул.
Харкорт грациозно соскользнул со стола и направился было к выходу, но вдруг обернулся:
– Значит, ты не в Долфин-Сквер ездил?
Бен удивленно взглянул на него:
– Долфин-Сквер?
– Ну да, твоя сегодняшняя прогулка.
– Это тот большой уродливый дом, где у богачей лондонские квартиры?
– Он самый. Но говорят… Впрочем, неважно. – Харкорт пожал плечами. – Я, видимо, снова не так понял.
– А почему ты решил, что я отправился именно туда? – спросил Бен.
– Ну, понимаешь, так получилось, я проходил по коридору, ты ведь знаешь, какая слышимость из-за этих чертовых перегородок, а Рэдисон у себя говорит: «Отправить его в Долфин-Сквер? Сейчас?» А потом вышел в коридор и стал тебя разыскивать. Так что я, как человек сообразительный, сложил два и два.
– И получил пять, – сказал Бен. – А что там такое в Долфин-Сквер? Явка для каких-то особых операций?
– Откуда мне знать? Я такой же рядовой служащий, как и ты. Просто, – тут он прошел к двери и закрыл ее, – ходят слухи, что там кабинет некоего типа, известного под разными именами. И он сам себе хозяин, отчитывается только перед, ну, наверное, Черчиллем и королем.
– Ишь ты… – протянул Бен. – А он за нас?
– Хотелось бы надеяться. В противном случае он может нам очень навредить.
– Тогда нам повезло, что мы работаем на медлительного, но надежного папашу Рэдисона, не правда ли? – заметил Бен.
Он собрал со стола карандаши, школьную тетрадь в линейку, несколько окаменелых жевательных конфет, карту метро и положил все это в портфель.
– Надеюсь, через пару недель увидимся. Береги себя.
– Ты тоже, старина. Выздоравливай, – сказал Харкорт и, к большому удивлению Бена, пожал ему руку.
