– Ой, боюсь-боюсь, лошадь шевелится!
Отец, вздохнув, тогда снял дочку с коня. Кроме Клавы, его безотказной помощницы, ему пока помощи ждать было не от кого. Старший сын Анатолий учится в городе на машиниста. Зина была сейчас самой старшей из детей в доме, но надеяться на неё не приходилось. Одно утешало родителей – девочка научилась хорошо шить и вязать. Дяди Мишина дочь Верка не отставала от неё. Вдвоем они обшивали всех желающих, каждый делал в процессе работы своё дело – одна кроила-шила, другая делала обметку, пришивала пуговицы, петли.
От Катюши Клава узнала, что их отправляют работать на лесоповал. Бригады по пятьдесят человек увозили в лес на заготовку дров, брёвен, берёзовой и липовой коры – всё шло в дело. Заключённые поставляли поленья для паровозных топок, дрова для обогрева домов и работы котельных зимой, готовили дёготь. Стволы поваленных деревьев с обрубленными ветками пока складывали в кучу, чтобы после вывести из леса по зимнику. Каждую бригаду увозили на две недели. Пока те «отдыхали», работала вторая партия.
В бараке, куда поселили Клаву, числилось сто человек, но больше пятидесяти никогда не было. Нары были рассчитаны также на пятьдесят человек. Заключённые первой партии, если были в состоянии после каторжного труда, шли в баню, потом в столовую, а когда заходили в свой барак, там уже никого не было – всех увозили на замену первых, за исключением очень больных. Кормили плохо – мёрзлая картошка да гнилая капуста. Выручал хлеб, его пекли в самой зоне, и давали одну булку на трёх человек в сутки. Хлеб был почти без примесей, булки были большими. С хлебом можно было попить кипятку или просто подержать во рту, как конфету. Сегодня пятница, в воскресенье их очередь ехать на работу. Катя горестно вздохнула:
– Конечно работа тяжелая, но лучше там, чем здесь. В обеденное время можно в реке искупаться, на травке посидеть, на небо поглядеть. А здесь я не могу, боюсь. Неделю назад одну женщину чуть не зарезали, не захотела отдать деньги, она немного припрятала, а эти увидели. Они на лесоповал не ездят, охранники боятся, что могут сбежать. А ещё, Клава, тут один охранник есть, он женщин часто уводит, потом они возвращаются, заплаканные, ничего не говорят, а эти над ними издеваются, говорят, что им здорово повезло. Меня он тоже хотел увести, но я тогда заболела очень, встать не могла. А эти меня силой к нему тащили, за меня та женщина заступилась, её Настей звали. Вон та, её Альбиной зовут, это она ножом заколола. Я здесь уже третий год, очень её боюсь, она у них старшая, её все боятся. Клава понимала, о ком она говорит.
