Лера тихонечко шла в сторону парка и представляла, как на город опускается тишина, как пустеют улицы, как засыпают веранды кафе, и музыка перестает литься из них, словно кровь из открытой раны. И в этой дрожащей, торжественной тишине Лера подходит к кованому ограждению — последнему препятствию между ней и вечностью, перелезает через, свешивается над прохладной темнотой, слышит плеск воды и разжимает руки. А дальше — полет и тьма, полет и конец рутинной скуки.
Лера чувствовала, что до сих пор пьяна, хотя сколько там было бокалов дурацкого рома? Два-три? И жара эта, и духота, хоть топор в воздухе вешай. Мысли в голове текли так же медленно, как река под мостом. И это их с Лерой роднило.
— Глупость, какая… — Оставалось только удивляться самой себе. — Глупость невозможная.
Но она продолжала идти, чувствуя, как пружинит теплый асфальт под ногами, как льнет к ногам подол платья. И волосы по плечам растрепались, и щеки чуть горят. Из этого всего вышел бы неплохой фильм — вот она решает закончить свое одиночество, бесконечную гонку за собственным хвостом, но в последний момент кто-то останавливает ее, берет за руку и уводит за собой в жизнь, которая имеет смысл. Такие фильмы обязательно заканчиваются хорошо, а зрители жалеют дуру-героиню и влюбляются в красавца-героя, обязательно раздолбая, но с доброй душой, и чтобы играл его форменный плохиш с сумасшедшим взглядом — Саша Петров какой-нибудь, в этом роде.
Только в огромной толпе, текущей к парку, где уже во всю гремели вечерние гуляния, не было ни одного лица, способного занять место на афише, одни только пузатые дядьки, выгуливающие своих цып, малолетняя хипстота и семейные выводки, где замученная жена пытается удержать рядом с собой троих спиногрызов, а чрезмерно позитивный муж снимает это все на плохенькую камеру телефона.
Лера сама удивилась желчи этих мыслей. Она никогда не бывала настолько несправедливой, а тут гляди-ка, скользила презрительным взглядом по незнакомым ей людям и на каждого вешала ярлык — едкий и злой. Лишний вес, провинциальность, глупость, дурной вкус. Все они — шумная толпа, жадная до простых развлечений, теплого пива и сахарной ваты, были именно теми, кто вкушал продающие тексты на страницах интернет-магазинов, будто они дар небес. Вкушал и велся, и тратил деньги, и снова вкушал. Этим людям было откровенно плевать на сказки, которые Лера так и не написала, зато их любовь к шоппингу оплачивала и съемную Лерину квартиру, и выпивку, и шмотки, и все, чем забивались пустоты ее жизни, чтобы не свихнуться однажды вечером. Но гляди-ка, не помогло.
