«Думала, ты уже нет». — Ответ пришел с пугающей быстротой.
«Дура ты, Лорка».
Дышать стало легко. Хоть откидывайся головой на засаленную спинку и хохочи в низкий потолок автобуса. Потому что ты свободен и можешь себе это позволить. Настя представила, как недовольно скривился бы Игорь, услышав ее смех, как цыкнул бы на нее, как сделал бы вид, что вообще не с ней. Самое смешное, что он и правда теперь был не с ней.
— За проезд передавайте, — напомнил водитель, и все тут же заелозили в поисках мелочи.
Обычно Игорь платил за двоих. Доставал из кармана отсчитанную до рубля плату, поднимался и шел расплачиваться. В процессе передавания денег он принципиально не участвовал. «Что за коллективизм постоянный! — восклицал. — Что за дебилизм, бактерии свои суют, на вот, возьмите, заражайтесь на здоровье». Что коллективным воздухом он дышит так же, как и остальные, Игорь почему-то не думал. Вот пускай и тащится к водителю себе в удовольствие.
Настя залезла в сумочку, выудила стольник и повернулась, сама не понимая, почему простое это движение доставляет ей такой восторг. Коллективизм высшей пробы закипал в крови, пока Игорь вставал с места, чтобы оплатить свой единоличный проезд.
— Передавать будете?
Сидящий за ней парень буравил взглядом собственные колени, но на голос подался, распрямился, и вдруг оказалось, что он на удивление красив. Темные волосы, восточные глаза, чистая смуглая кожа. Только смотрел он странно, загнанно, как собака, которую бьют каждый день и сегодня, конечно, тоже будут бить, может, прямо вот сейчас, прямо вот этой рукой, что тянется за мелочью по проездному тарифу. Настя замерла, не зная, то ли отвернуться, то ли начать расспрашивать, что же случилось с восточным этим красивым мальчиком в страшной чужой Москве.
Мальчик тяжело сглотнул, не отводя застывших глаз, сунул ей в руки потную мелочь и пару смятых стольников, выдохнул облегченно, словно те доставляли ему настоящее мучение, и отвернулся к окну. Настя только успела почувствовать чужие пальцы на своей ладони.
Этот миг — его горячая кожа соприкоснулась с ее холодной — вдруг расширился, заполняя собой автобус, словно в дурацком фильме, когда перед взрывом затихают все звуки. Сердце успело один раз сжаться и разжаться, выталкивая из себя кровь, перед тем как жаба, с самого утра сидящая в груди, проснулась, пошевелилась и пережала скользкими лапищами Настино горло.
Настя с хрипом втянула воздух, тот наполнил рот и нос, но пройти дальше не смог. Что-то мешало ему. Что-то большое и влажное забилось в глотку, перекрыло гортань, сдавило трахею и заполнило слизью легкие. Настя потянула на себя шарфик, обрывая пуговицы, расстегнула воротник, будто это могло ей помочь. Главное не паниковать. Не быть дурой, которая помирает в автобусе, испугавшись, что разучилась дышать.
