Воинское братство подчиняется только силе, если у тебя ее нет, будь ты хоть сто раз лорд, принц или хоть сам король, ждать тебя будет не верность, но презрение. Вот почему мои предки, лорды Альсаса, лично водили войска в бой, доказывая силу и умение. Вот почему наша армия славится несокрушимой верностью и доблестью, это не "глупая, изжившая свое традиция". Лордам, кто так говорит, надо поднимать иногда жирную жопу с трона и понюхать крови и боли на поле боя. Поэтому ответ был тверд и прям, без всяких глубоких смыслов и толкований.
- Хоть намек увижу... Убью, - секунда и добавил нехотя: - Половину. А Дигладу просто по морде. Ценный слишком, сволочь.
- Если что, - понятливо и лукаво щурится брат. - Это я тебя уговорил пощадить.
- Знаешь, вот иногда представляю, что братом мне мог стать не ты, а какой-нибудь много мнящий о себе идиот, и сразу готов простить тебе все недостатки.
- Я тебя тоже люблю, - невозмутимо отвечает Фрес. - Может, разрешишь слугам наливать мне что-то крепче вина?
- Что?
- Ты слышал.
- Прости, отвлекся. Как там говоришь, твое здоровье?
- Что? - с поистине честным лицом. - Погода? Да, прекрасный день.
- Хе-хе...
Следующая ступенька и волосы слегла ерошит поток Воздуха от снятого барьера. Не дураки же, важные вещи на лестницах обсуждать. Давно уже прикрываю важные разговоры невидимым барьером. А некоторым слугам пора уже понять, что я прекрасно слышу разочарованное сопение за углами, пролетами лестниц и даже за щелкой в кладке стен. Но жажда слухов в них будто неистребима.
И вопреки всем предосторожностям, я уверен, что о создании в Альсасе Ордена Рыцарей к вечеру узнает весь город. У меня только один вопрос в такие моменты. Жопа Изгну, как они это делают?!
Глава пятая. Защищая тылы.
Сижу за столом в углу таверны. Запах свежего пива, от новеньких столиков тянет новым деревом и лаком, а с того конца, из-за дверей на кухню одурительный аромат жареного мяса плывет в зал и искушает посетителей. Которых в этот вечер немало, большая часть столиков занята.
Гомон разговоров царит здесь, люди отдыхают, греются, когда за окнами шумит тихая, но пронизывающая до костей метель. Зато в таверне тепло, открытый очаг в центре дарит жар большому залу. На стенах, что покрыты деревом и медью до высокого потолка, красуется резьба и гравировка изящных картин, что плавно переходят одна в другую без перерывов. Это выдает любовь хозяина таверны к красоте. Ибо даже я теряюсь угадать, сколько запросили мастера за такую искусную работу.
