– Некто, кто обладает властью в современном смысле этого слова.
– Деньгами?
– Да. И очень большими.
– Не встретимся ли мы с мистером Робинсоном, обогнавшим нас на самолете?
– Уверяю вас, мистер Робинсон – последний человек, которого вы здесь можете встретить.
– Жаль, – сказал Стаффорд. – Мне нравится мистер Робинсон. Он кое-что собой представляет. Кто он по национальности?
– Не думаю, что кто-то знает это. У каждого своя версия. Одни называют его турком, другие – армянином, третьи – голландцем, четвертые настаивают на том, что он чистокровный англичанин. Согласно разным утверждениям, его мать была пленной черкешенкой, русской великой княгиней, индийской бегумой и так далее. Кто-то говорил мне, что его мать звали мисс Маклеллан и происходила она из Шотландии. Думаю, эта версия ближе к истине.
Они проехали под большим портиком. Вниз по ступенькам крыльца сбежали двое слуг в ливреях и с поклонами приветствовали гостей. Приехавшие имели с собой много багажа, и все их чемоданы и сумки были незамедлительно унесены в дом. Перед отъездом Стаффорд удивился, зачем от него потребовали взять с собой столько вещей, но вскоре начинал понимать, что все это ему вполне может со временем понадобиться. Как раз сегодня и наступил такой момент, о чем ему сообщила его спутница.
Они встретились перед ужином, призванные гулкими звуками большого гонга. Выйдя в коридор, сэр Най подождал ее, и они вместе спустились по лестнице вниз. На женщине было вечернее темно-красное вельветовое платье, рубиновое ожерелье и рубиновая диадема на голове. Выбежавший откуда-то слуга распахнул перед ними дверь.
– Графиня Зерковски и сэр Стаффорд Най, – объявил он.
Ну вот мы и прибыли, подумал Стаффорд, и, кажется, смотримся неплохо. Он с удовлетворением взглянул на свои запонки, украшенные сапфирами и бриллиантами. В следующее мгновение, когда сэр Най поднял голову, у него перехватило дыхание от изумления. Он был готов ко всему, но такого увидеть не ожидал. Перед ним разверзся огромный зал, интерьер которого был выдержан в стиле рококо. Бархатные кресла, диваны и портьеры были расшиты тонкой парчой. На стенах висели картины, которые он не сразу узнал, хотя почти сразу понял, чьему авторству они принадлежат, – Сезанн, Матисс, Ренуар. О стоимости этих картин было даже страшно подумать.
В широком кресле, напоминавшем трон, сидела женщина гигантских размеров с тройным, если не четверным подбородком, в буквальном смысле слова заплывшая жиром. Женщина-кит, промелькнуло в голове у Стаффорда Ная. И в самом деле, более подходящее определение для нее подобрать было трудно. Одета она была в оранжевое платье из жесткого атласа. Ее голову венчала искусно выполненная, похожая на корону диадема, отделанная драгоценными камнями. Покоившиеся на расшитых ручках кресла руки женщины с бесформенными пальцами тоже были огромны. Каждый палец был унизан перстнем с камнем – рубин, изумруд, сапфир, бриллиант, бледно-зеленый камень, который он не знал – возможно, хризопраз, – желтый камень – если не топаз, то желтый бриллиант. Она производила крайне отталкивающее впечатление. По ее телу то и дело перекатывались складки жира. Большое белое лицо, изборожденное морщинами, представляло собой студенистую массу. И, словно две изюминки из большого кекса, из этой массы выступали два маленьких черных, чрезвычайно проницательных глаза, смотревших на него. Именно на него, а не на Ренату, которую она знала. Рената находилась здесь, так сказать, в силу своих служебных обязанностей. Как бы это ни называлось, ей, вне всякого сомнения, было приказано привезти его сюда. Интересно зачем? Стаффорд не находил ответа на этот вопрос. Женщина смотрела на него явно оценивающим взглядом, словно пытаясь определить, тот ли он, кто был ей нужен. Или, возможно, тот ли он, кого ей заказали.
