– И это замечательно. Ты должна быть счастлива, что твой муж так о тебе беспокоится.
– А в тебя в поезде никто не стрелял? Никто не пытался взорвать рельсы? Нет? – поинтересовалась Таппенс.
– Нет, – ответил Томми. – Но в следующий раз, когда соберемся поехать куда-нибудь, надо будет обратить внимание на тормоза… Нет, все это не лезет ни в какие ворота, – добавил он.
– Конечно, не лезет, – согласилась Таппенс. – И тем не менее…
– Что «тем не менее»?
– Мне даже нравится поразмышлять об этом в таком ключе.
– О том, что Александра убили, потому что ему было что-то известно? – спросил Томми.
– Он действительно знал что-то о том, кто убил Мэри Джордан. Это один из нас… – Внезапно лицо Таппенс осветилось. – Из нас… – повторила она с ударением. – Нам необходимо узнать все «о них». О тех, кто жил в этом доме в прошлом. Мы с тобой должны раскрыть убийство. Окунуться в прошлое и раскрыть его. Узнать, где и почему оно произошло. Мы ведь еще не пытались посмотреть на это дело под таким углом.
Глава 5
Методы расследования
– Где черт возьми, тебя носило, Таппенс? – потребовал ответа муж, вернувшись в дом на следующий день.
– Как раз перед твоим приходом я была в подвале, – ответила женщина.
– Это я вижу, – заметил Томми. – Очень хорошо вижу. Ты знаешь, что твои волосы все в паутине?
– В этом нет ничего удивительного. В подвале полно паутины. Больше там ничего не оказалось, – сказала Таппенс. – Если не считать нескольких флаконов лавровишневой воды[41].
– Лавровишневой воды? – переспросил Томми. – Это интересно.
– Правда? А ее что, пьют? По-моему, это вряд ли.
– Нет, – ответил Томми. – Ее не пьют. Люди мажут ей волосы. Мужчины, а не женщины.
– Думаю, что ты прав, – согласилась Таппенс. – Помню, мой дядя… да, я помню, как он пользовался лавровишневой водой. Обычно ее привозил ему его друг из Америки.
– Да неужели? Очень интересно.
– Мне это совсем не кажется интересным, – ответила Таппенс. – И нам это никак не поможет. То есть я хочу сказать, что во флаконе с лавровишневой водой ничего не спрячешь.
– Ах вот, значит, чем ты занималась, – поисками.
– Надо же было с чего-то начинать, – пояснила Таппенс. – Если то, что твой приятель сказал тебе, – правда, в доме действительно может быть что-то спрятано, хотя представить себе, что или где, довольно затруднительно, потому что когда ты выезжаешь из дома или умираешь в нем, его после тебя чистят. Понятно? Я хочу сказать, что любой, кто унаследует этот дом, вынесет и продаст всю мебель, а если что-то оставит, то это продадут уже следующие жильцы. Поэтому все, что есть сейчас в доме, принадлежит максимум предпоследним его жильцам. И ни в коем случае не более ранним.
