– Ах, вот как… А почему?
– Не знаю. Это было… наверное, это было название, которое они приберегали для подобных мест. Оно всегда было маленьким. В домах побольше обычно всегда есть нормальная оранжерея. В которой, знаете ли, растут папоротники в горшках.
– Правильно, – согласилась Таппенс, легко вспомнив подобные вещи из своего детства.
– Вот тогда это можно назвать зимним садом. А вот это старая миссис Лотти Джонс называла обычно Кэй-Кэй.
– А в ней были папоротники?
– Нет, это строение никогда не использовали как теплицу. В основном дети хранили в ней свои игрушки. Говоря об игрушках, я думаю, что они все еще там, если, конечно, их никто не вытащил. Видите – строение разваливается. Они только слегка подперли его с боков и немного подлатали крышу, но я не думаю, что его можно использовать. Обычно в него складывали сломанные игрушки, мебель и всякое такое. Вон, видите, там видна лошадь-качалка и Любимая в самом дальнем углу.
– А мы сможем попасть туда? – спросила Таппенс, стараясь выбрать кусочек окна почище. – Там, наверное, есть масса любопытных вещей.
– Вообще-то должен быть ключ, – заметил Исаак. – Он должен висеть на том же месте.
– А где это «то же место»?
– За углом должен быть сарай.
Они обогнули дом. Сооружение с трудом можно было назвать сараем. Исаак распахнул дверь, отодвинул в сторону остатки веток, отбросил несколько гнилых яблок и, приподняв старый коврик, висевший на стене, показал Таппенс три или четыре ржавых ключа, висевших на гвозде.
– Это ключи Линдопа, – пояснил он. – Он был здесь предпоследним садовником. Вообще-то он был корзинщиком на покое, ни на что путное не годился… Если вы хотите заглянуть в Кэй-Кэй…
– Ну конечно, – с надеждой произнесла Таппенс. – А как это пишется?
– Как пишется – что?
– Я имею в виду КК[25]. Это что, просто две буквы?
– Нет, мне кажется, что это что-то другое. Всегда думал, что это два иностранных слова. Мне кажется, что я помню К-Э-Й, а потом еще одно К-Э-Й, Кэй-Кэй – почти как Кей-Кей. Так они это произносили. Мне кажется, что это что-то японское.
– Ах, вот как, – сказала Таппенс. – А здесь когда-нибудь жили японцы?
– Никогда в жизни. Нет. Здесь вообще не было иностранцев.
Небольшое количество масла, появившегося в руках Исаака, произвело блестящий эффект на самый ржавый из ключей, который, после того как его вставили в скважину, повернулся и позволил открыть дверь. Таппенс и ее гид вошли внутрь.
– Ну вот, смотрите. – Казалось, что Исаак не испытывал никакой гордости от того, что располагалось внутри. – Ничего, кроме хлама, верно?
