Еда была скудная. Ох-ох, мало хлеба в нашей деревне! Помню времена, когда сами дома мололи ячмень, а из гнилой да вялой картошки пекла нам мать в золе коржики. Вот почти так же было и у Чврликов, и жили они одной мыслью — лишь бы поле и дом сберечь да от долгов избавиться.
Сразу же после жатвы Зингеру пришлось нанимать новых работников — старые не захотели у него оставаться: каждый год он обещал им, пока не возьмут задаток, что будет у них два свободных воскресенья — «и твое и мое», — а после не давал ни одного. Вот Зингер и спросил Чврлика, не знает ли тот кого-нибудь из других деревень, тутошние, мол, обворовывают его. Какая плата — сам знает. Чврлик обещал разузнать. Дома он рассказал жене, что Зингер ищет работников за такую-то плату.
Утром проснулась Чврликова и говорит мужу, что приснилось ей, будто они все трое батрачат у соседа.
— Да и я об этом думаю. Ведь нам еще сто гульденов надо отдать. Так, может, мы их отработаем, а, жена? Как-нибудь перебьемся год, чай, год служба не долга. Позора тут нет; каждый знает, какое наше положение, от чего мы хотим избавиться. А так скорее освободимся. Как-нибудь прокормимся, а что заработаем — отдадим в счет долга, — и, бог даст, через год все будет наше. Как думаешь?
У жены слезы так и хлынули; думает, думает, а голова словно глиной наполнена. Никак не может решиться, хотя с вечера уже все в душе пережила. Не боится она работы, не стыдится она, хозяйка, в батрачках ходить, только бы знать, что толк будет.
— А ты что скажешь, дочь моя Жофка? Не плачь, не надрывай мне сердце, — задрожал его голос.
— Тятенька, — подбежала Жофка к отцу; разом высохли ее слезы при виде слез отца, и сделалась она, точно каменная. — Пойдемте служить! Мама, я буду вам помогать управляться с коровами; спать не буду, только жить мы будем в своем доме! — быстро добавила она.
— Хоть бы ночевать дома, — сказал отец.
— Я согласна. Мама, скажите и вы «да», а если вас сомнения берут, то можем еще с кем посоветоваться…
«Может, у кумы спросить?..» — подумала мать.
Кума не стала отговаривать — была она женщиной бывалой — и с доводами Чврликов согласилась. Было решено идти на службу к мироеду.
Чврлик пошел и обо всем рассказал Зингеру. Тот не поверил и послал за его женой и Жофкой. Обе все подтвердили: Зингер ушам своим не поверил и сказал жене по-немецки: «Если они хотя бы вполсилы будут работать на нас, как на себя, мы заработаем на них за год на двести гульденов больше, чем на прежних работниках». (Хотя тех подгоняли палкой или он сам, или сын Давид.)
