Ходила она и в школу две или три зимы, а потом стала у людей за детьми приглядывать. Ну, а там, то да се, потихоньку с одного места на другое, уж и получше службу имела, а когда отец умер, Зузка уже четвертый год батрачила у старой вдовы, которая жила одна со своим внуком, тоже сиротой.
II
Родители Штефана Враны, внука старухи Цедилковой, были с достатком, да умерли совсем молодыми. Сперва отец, а там и мать.
В семье у них то ли чахотка была, то ли еще что. Уж каких только отец Штефана трав не перепробовал, лекарств от докторов извел — все впустую, молодым в могилу сошел.
Жена не намного его пережила, сохла она с тоски-кручины; вскорости и ее, покойницу, отпели.
Воспитала Штефана бабка.
Берегла она его как зеницу ока, а жили они с доходов от ее и материного немалого поля. Три лужка отдавала старуха каждый год внаем, да еще две полосы под капусту и картошку брали у них те, что победней. Да и куда им троим была такая прорва — у старухи силы уже не те были работать, а Штефан с Зузкой сами еще не управлялись. Вот и оставляли они себе столько, чтобы кормиться год, да еще держали две коровы ради молока и дюжину овец; творог и масло продавали, чтоб иметь наличность на повседневные расходы и не трогать сбережений из материного приданого — девять сотен без одной, ушедшей на лекарства и похороны. Они лежали в банке, и к ним каждый год прибавлялась плата за аренду.
Зузка вот уже четвертый год у старой Цедилковой батрачила, и жилось ей тут хорошо. Жалела старая ее сиротство и любила за одно уж то, что радела Зузка за хозяйство, как за свое. Работала от зари до зари за немудреную плату, доброе слово и кой-какой подарок к празднику.
Да и не с чего было ей подарков гнушаться. И при жизни отца ей не больно-то от него перепадало, а теперь и подавно только на себя надежда осталась, чужие-то люди, даром благодетельствуя, ждут услуги. Спасибо старой Цедилковой, что ее в одной юбчонке, босую, нечесаную да немытую в дом взяла и, пока к делу приучила, порядком намаялась. Что она прежде-то знала? Корову загнать, люльку покачать, ну, еще, может, горшки перемыть. А здоровой да сытой отчего же не работать? Да и не в том только дело — и деньгами ее старуха не обижала. Без всяких уговоров год от года жалованье прибавляла. Ну и, само собой, к рождеству, да к ярмарке, что бывает у нас дважды в году; и вот за четыре этих года Зузка так сундук свой, от матери доставшийся, одежкой набила, что и в костел по воскресеньям летом или с подружками по деревне пройтись разные платочки повязывала, и лент в косу набралось уж в том сундуке под сотню.
