Решив, очевидно, проверить мои знания, Кох заговорил по-польски. Этот палач до нападения фашистов на Советский Союз был наместником Гитлера в Белостоцком округе. Много горя и слез принес он польскому народу.
— А где вы познакомились с немецким офицером? Он что, знаком был с вашим отцом? Где служит ваш друг? Он мой земляк? — вдруг спросил Кох.
Спустя десятилетия убеждаюсь все больше: хорошо, что так много внимания мы уделили предстоящему диалогу с Кохом, согласовали все до малейшей подробности.
Закончив беседу со мной, Кох нажал кнопку. Вошел адъютант.
— Фрейлейн свободна, пригласите обер-лейтенанта.
Вместе с адъютантом я ушла из кабинета, мое заявление оставалось лежать на столе.
К нам подошел Николай Иванович. При стоящем рядом Бабахе, сидящих тут же посетителях сказать Кузнецову о дополнительной охране, свирепой овчарке, об офицерах за столом было невозможно.
Мы обменялись взглядами, и Николай Иванович скрылся за дверью кабинета.
Не помню, как я оказалась рядом с тощим генералом. Бросилась в глаза рука — это был протез: кисть в черной кожаной перчатке.
Генерал забрасывал меня вопросами. Стараясь отвечать впопад, мыслями я была в кабинете рядом с Николаем Ивановичем. По документам, легенде Кузнецов — уроженец Восточной Пруссии, земляк Коха. Малейшая неосторожность грозит провалом.
Я хорошо понимала: выстрелить нет возможности — собака, охрана, их настороженные взгляды. Немаловажную роль играл и строго соблюдавшийся этикет, субординация в фашистской армии. А для рядового армейского офицера, даже если он и с Железным крестом, нашивками о ранении, Кох — фигура важная, отступления от правил поведения быть не может.
Стало предельно ясно: даже при попытке опустить руку в карман на Кузнецова бросятся овчарка и охрана.
Минуты превращались в вечность. Подготовив себя к неизбежному, упорно ждала выстрела. Представила себе: как только прозвучит выстрел, любезно беседующие офицеры схватят меня, скрутят руки, а дальше… Дальше гестапо, пытки.
Когда в приемной появился Кузнецов с моим заявлением в руках, почувствовала: силы покидают меня, вдруг все закружилось перед глазами, поплыло…
Офицеры вскочили, подошли к нам.
— Покажите, что написал вам рейхскомиссар.
Как в тумане я услышала слова:
— Оформить документы, предоставить работу в рейхскомиссариате.
А Кузнецов, обращаясь к Бабаху, сказал:
— Моей невесте плохо от счастья, дайте стакан воды!
Как всегда, Николай Иванович быстро нашел выход.
Посыпались поздравления. Раздались голоса:
