Как того требовали имеющиеся у Николая Ивановича документы и его легенда, он время от времени уезжал из Ровно в «свою часть» в районе Курска. Конечно, ни в одну из немецких частей он не был внедрен и сам факт существования Пауля Зиберта оставался огромным риском. Но умение Кузнецова держать себя уверенно в любой обстановке всегда выручало его самого и восхищало нас.
Наступил день, когда Николай Иванович обратился ко мне:
— У меня был разговор с моими новыми знакомыми о тебе. Я им сказал, что твоего отца убили бандиты, когда он шел, чтобы оформить свою принадлежность к «фольксдойче», вместе с ним погибли все документы. Единственное, что у тебя осталось, это справка о гибели отца.
— Все хорошо, — сказала я, — справка на подлинном немецком бланке, она не вызовет подозрения. Но что нам делать с немецким происхождением? Никто из моих знакомых, знающих меня с детства, этого не сможет подтвердить. Отец на всю жизнь сохранил свой белорусский акцент. Как быть?
— Не волнуйся, — успокоил Николай Иванович. — Им я объяснил, что лично был знаком с отцом, видел документы, да всего этого нам и не понадобится. Думаю, до этого не дойдет. Главное, нам необходимо проникнуть к Коху, ты ведь знаешь! К концу дня я зайду за тобой, сегодня мы встречаемся со Шмидтом.
В назначенный час состоялась встреча. Каково же было мое удивление, когда Шмидт протянул нам пригласительный билет, где было сказано: «Гауляйтер Восточной Пруссии и рейхскомиссар Украины готов принять обер-лейтенанта Пауля Зиберта и фрейлейн Довгер». Прием назначен на завтра. То, чего мы добивались полтора месяца, становилось реальным.
Прощаясь с обер-ефрейтором, мы договорились о встрече на следующий день. Испытывая особую симпатию к обер-лейтенанту, Шмидт вызвался сопровождать нас до резиденции Коха.
А на квартире с нетерпением нас уже ждали товарищи, все, кто в тот день находился в городе, — Михаил Шевчук, Николай Гнидюк, Жорж Струтинский. Необходимо было обсудить план предстоящей операции. Все больше и больше возникало вопросов. В отряд ушел наш связной Коля Маленький. Надежды на получение совета командира и начальника разведки почти не было. Трудно в течение одной ночи проделать путь в отряд и обратно. Утешало одно: командование узнает о предстоящей операции.
Осложнялось все еще и тем, что прием был назначен не в здании рейхскомиссариата, а в личной резиденции Коха. Она была обнесена забором, вверху колючей проволокой, а у ворот — проходная с автоматчиком.
