— А вы пытались найти своего отца?
— Я не знаю его имени.
— А как насчет вашего такого компетентного частного детектива? Он не смог бы помочь вам?
— Предки моей матери пришли из Мексики и вступили в брак с техасцами. Их потомки живут в Сан-Диего — и еще во многих местах, надо полагать. Но я никогда не пытался установить родственные связи. Моя мать переехала на север совсем молодой, скорее всего, вместе с моим отцом, и она уже была беременна. Он, возможно, был военным, но точно это выяснить уже нельзя. Если она что-то и рассказывала мне о нем, я был слишком мал, чтобы это запомнить.
— Сколько вам было лет, когда она умерла?
— Пять.
— И вы попали в приемную семью? Разве они не пытались найти ваших родственников?
— Они были слишком бедны и не могли взять на себя заботу о ребенке, которого даже никогда не видели.
Он говорил очень сухо, безо всяких эмоций, но ей показалось, что в его взгляде промелькнула ярость.
— Мне очень жаль.
— У приемных родителей мне жилось неплохо. — Он пожал плечами. — Если бы у меня была хоть капля здравого смысла, я не ввязывался бы во всякие авантюры, а продолжал мирно жить с ними. В колониях было ужасно. Но, по крайней мере, этот опыт помог мне стать честным человеком. Это и достаточное количество денег, чтобы не ввязываться в криминальные схемы, когда мне чего-то хочется.
— И у вас нет братьев или сестер? Вообще никакой семьи?
— У вас же тоже нет братьев и сестер. Должен ли я жалеть вас? — с усмешкой спросил он.
— Я не жалею вас. Я просто сочувствую. Мне всегда хотелось иметь брата или сестру.
— Почему? У вас же столько кузин и кузенов, которых вы обожаете.
— Верно. Но у них у всех есть сестры и братья. И я чувствую себя обделенной. — Она глотнула кофе. — Но если честно, они все считали меня за сестру. Особенно Рози. Я выросла в ее доме. Мои родители работали, а тетя Агата была домохозяйкой. Я приходила к ней каждое утро перед школой. А после уроков вместе со всеми возвращалась к ней домой. Родители забирали меня после ужина, и мне так не хотелось возвращаться домой, в пустую комнату. Когда мне разрешали ночевать не дома, я была наверху блаженства.
— Ночевки вне дома я могу понять, — сказал он сухо. — Мне самому они очень нравятся.
— Полагаю, вам придется на время отказаться от них теперь, когда вы влюблены в меня, — мило улыбнулась она.
Их взгляды встретились, и приятная волна чувственности захлестнула ее. Но она не испугалась этого. Она не боялась его. Она, наоборот, представляла, каково это будет — заняться с ним сексом. Он был альфа-самцом в расцвете сил. Ее тело подавало ему сигналы даже без ее осознанного желания. Она заметила, что он насторожился, почувствовав это.
