— Вот тебе кое-какой материал для статьи в журнале. Я долго, очень долго раздумывал над этим. Бывают дети, которые появляются на свет Божий с какими-то недостатками: с одной рукой или ногой, глухие, немые или слепые. Это следствие ужасных ошибок природы, трагических ошибок. Но, мой друг, за эти годы я пришел к другому выводу. Природа может ошибиться не только при формировании внешности человека, но и при создании его внутренней сущности. Одно ведь следует из другого, верно? Я знаю это наверняка, потому что именно так случилось с Моникой.
— Откровенно говоря, я ни черта не понимаю, — покачал головой доктор Саутуорт. — Моника ничем не отличается от остальных женщин. А то, что она больше не сможет иметь детей, вовсе…
— Подожди, — перебил его Арман. — Я говорю вовсе не о физическом изъяне. Ошибка, которую допустила природа, создавая Монику, совершенно иного рода. У Моники изъян другого характера. Каким-то образом ее сердце лишилось тепла, а душа утратила способность любить. То место, в котором заключены чувства у других женщин, у Моники совершенно пусто. Моника заперла дверцу и не впускает туда больше ничего и никого.
— Арман, ты не имеешь права так говорить, — возразил доктор. — Я уверен, что Моника любит вашего ребенка, так же, как и тебя.
— Любит? — горько усмехнулся Арман. — Моника любит Анжелику не больше, чем дом, мебель или белье в шкафу. Все это для нее лишь объекты, которые следует содержать в чистоте и сдувать с них пылинки, чтобы, не дай Бог, они не показались кому-нибудь грязными.
— Если все это правда, — произнес доктор, — тебе следовало давным-давно с ней расстаться.
— Да, одно время я всерьез думал об этом, — вздохнул Арман. — До рождения Анжелики я мечтал о том, как сбегу. Но с того дня, как ты вручил мне в руки эту прелестную малютку, я больше ни разу не вспоминал об этом.
— Но ребенок не сможет заменить тебе все остальное, — сказал доктор. — Ни один ребенок не возместит тебе утрату женской любви и ласки. Ты бы безусловно обрел счастье с другой женщиной.
— Если бы я даже не любил Анжелику больше жизни, — сказал Арман, — я не оставил бы ее Монике. Я не допущу, чтобы малышка стала такой же, как мать. Я хочу, чтобы у нее была прекрасная жизнь, чтобы все вокруг светилось счастьем и любовью.
— Значит, ты пожертвовал собой ради Анжелики, — заключил доктор Саутуорт. — Лично я никогда не одобрял самопожертвования.
— Но я вовсе ничем не пожертвовал, — возразил Арман. — Просто я распрощался с некоторыми привычками.
