Давно съедено все, что оставил хозяин. Но сильнее голода мучила жажда. Гера привычно открыла на кухне кран, но вода не шла. Каждое утро замирала она против раковины и смотрела на кран до тех пор, пока в ушах не возникал шум вытекающей воды. Он стремительно нарастал, но вода все не шла. Гера в страхе убегала на лоджию. Но и здесь беспокойство не исчезало: улицы, как и прежде, безжизненны, в окне напротив скребет стекло худой белый кот, и еще отчетливей слышится булькающий плач Рэма.
Однажды Гера заметила, что из-под холодильника вытекает тоненькая струйка воды, — горячий шершавый язык все лизал и лизал высушенный линолеум, но жажда не проходила. Откуда-то вытекала, медленно разбухая, и падала на пол призывная капля, за ней, так же медленно, другая, потом третья. Гера ждала — капель было так мало для ее огнедышащего языка.
На другой день капли застучали быстрее, собираясь в лужицу. Гера пила до одышки, а вода не убывала. Она догадалась… Рванула зубами дверцу холодильника — вода хлынула на пол. Запахло ту-холью. Гера, поборов отвращение, вытащила кусок мяса…
Ночью впервые спала спокойно. Утром вскочила от звона разбитого стекла — Рэм выбросился из окна. И она завыла, заметалась по квартире. Потом бросилась к двери и с остервенением стала рвать скользкий дерматин.
Хозяева появились неожиданно. С визгом бросилась им навстречу, облизывая руки и слабея от восторга. Но ответной радости не было. Хозяйка, увидев клочья ваты на полу, бросилась на кухню, потом в комнату… Бил Геру хозяин. Хозяйка плакала: «Теперь, наверно, все грязное…» Гера не убегала — виновато поджимала худые бока и вздрагивала от ударов. Она знала слово «грязно» и думала, что ее наказывают за изгаженную лоджию.
И все же радость Геры была острее боли: хозяева вернулись! Теперь все пойдет по-прежнему. Она сидела на своем коврике в коридоре, жадно прислушивалась к родным голосам.
Хозяева доставали из шкафов и укладывали в белые мешки немудреные пожитки. Гера заволновалась: они снова уедут! В это время хозяин с мешком на спине направился на улицу. Гера шмыгнула за ним в открытую дверь. Обратно ее не пустили: «Жди здесь!» Она покорно уселась возле машины. Хозяин выносил мешки и бросал в кузов крытого грузовика. Был он тороплив и хмур. От него исходил резкий неприятный запах. Гера пыталась поймать его взгляд, порывалась к нему, но каждый раз останавливало резкое: «Сидеть!»
Наконец хозяева вышли. Заговорили о ней. Гера, услышав свое имя, застучала хвостом, нетерпеливо переступая с лапы на лапу, жалобно заскулила: что-то беспокоило ее в споре хозяев.
