Медленно сменяются кадры — тоже идея дискотечников, опытны, удачливы их находки! А может быть, так замедлилось время? Здесь замедлилось. Перестало быть посторонним. Взялось помогать… Только этого никто не замечает потому, что время — для них — стало одним бесконечным рабочим днем и будет таковым, пока не одолеют себя — беду не одолеют. В этом — помощь и смысл непостороннего времени. Саркофаг — не обыденная церковь, что — так же — строилась миром, по обету, в одни сутки. У нас другой обет… Неопределенность же — вина не времени, а людей, «сидящих», из которых плач смехом прет, потому что они над белым кругом, над временем — сами по себе…
Сегодня это выяснено точно, что всей планеты нашей племена — мы с вами — цепочка, живая цепочка, идущая сквозь времена… Мерцают неразгаданные выси, со звезд струится ветер ледяной, и жизнь во вселенной, быть может, зависит от этой цепочки земной!..
Из письма:
«Никогда не делал Демидов дискотеку ради дискотеки. Вам музыку — пожалуйста: звучит, современная, но не суржик, не шлягер, а та, которую слушаешь не ногами, а ушами. Слайды — пожалуйста: посмейтесь — над собой, узнайте то, чего еще не знали, учитесь видеть. К нему тянулась молодежь. Он чувствует момент. Вот почему дискотеку ждали и после аварии и в Чернобыле, и в Зеленом Мысе, и в «Сказочном». На работе люди разбросаны по углам, по точкам. Музыка собирает их вместе, заставляет думать…»
Как сквозь сон, слышу свою фамилию и не могу понять, в чем дело. «Иди читай, — шепчет Василий, — тебя ждут». И я иду, чувствуя в ногах предательскую слабость: это особое ожидание — без недоверия, но и без любопытства — наудивлялись… а что я могу сказать и как сказать после этих кадров и песен, чтобы не обмануть ожидание, задеть опять же за глубинное? Теперь только честь чести верит на слово, а тем более здесь… Но мое дело — слово, в нем — моя боль, моя правда, мое прозрение. Совпадут ли? Мы одеты одинаково, уравнены ситуацией, но не идеалами, хотя многие действительно общие; мы жили по-разному «до» и будем по-разному «после», каждый — со своим смыслом жизни, хотя опять же в этом смысле и много общего. Сегодня, в этот час, все настоящее в нас — общее — должно совпасть, чтобы завтра — могло совпасть, потом — совпадало чаще и чаще. Все зависит от совпадения… Даже вселенная… Дрожит в руках микрофон. Начинаю читать — дрожит голос, чужой, отдельный от меня голос. Дрожат колени. Дрожит все внутри. Это не от страха. Каждый день во мне что-то меняется, перетекает из одного состояния в другое; сегодня я уже другая, но еще не та, которой буду, которой стану; я могу стать всякой, как и эти люди, — все зависит от переоценки ценностей, происходящей в нас. Многое может изменить слово! И в этот изменчивый белый круг меня поставили и случай, и судьба, и смысл жизни: нет права вымолвить слово, которому не поверят…
