Ульф внезапно хохотнул — низко, гортанно, не сводя с неё глаз.
— Если я правильно понял, — бросил он, отсмеявшись. — Ты только что заявила, что я боюсь показаться трусом. И боюсь того, что скажут обо мне другие. Кивни, если я угадал правильно, Свейтлан.
Она кивнула. Ульф вдруг дернул её в сторону, усадил на свое колено.
И поцеловал. Долго, жадно, подарив и ощущение ласки, и ощущение того, насколько она слабее его — вспыхнувшее, когда кончики клыков задели губы. Правда, он как-то сумел не оставить при этом даже царапины…
— Сделаем так, — прошептал Ульф, наконец оторвавшись. — Я все решу сам. Каким будет твое вено. Что ты получишь от меня в дар. Ты не из нашего мира, Свейтлан. И ты, похоже, не для нашего мира.
А я ещё собирался её отпустить, тут же подумал он. Да Свейтлан обведут вокруг пальца, стоит ей сделать пару шагов в сторону от него. Обманут, используют, несмотря на весь её нечаянный дар — и силу. Отказаться от вено, которое должна требовать для себя каждая невеста? Уму непостижимо…
— Но это будет потом, — пообещал Ульф, чувствуя, как сбивается дыханье.
Растопыренные пальцы прошлись по её телу. Очерчивая плечи, грудь, мягкий живот под рубахой. Подцепили полосу ткани, завязанную под грудью.
— Развяжи… — хрипло потребовал он.
А следом он убрал руки. Замер, глядя на неё. И Света, опустив голову, дернула концы завязок на поясе.
Пряди жестких после мытья волос рассыпались, отгородив её от Ульфа.
Он замедленно и тяжело дышал у неё над плечом. Бедро, на котором она сидела, было неподвижным, горячим…
Сердце у Светы колотилось — часто, испуганно и возбужденно.
Я ведь даже не знаю его толком, подумала вдруг она. Что такое два дня знакомства? Да ничего.
Узел распутался сразу, витки полоски, накрученной поверх рубахи, тут же ослабли. Света вскинула голову — а в следующее мгновенье Ульф сдернул её со своего бедра. Развернул, и она замерла, стоя на коленях меж его расставленных ног.
Ульф по-прежнему сидел на постели. Смотрел на неё, в глазах плавился янтарь…
— Сними с себя все, — все так же хрипло сказал он — но уже не требуя, а прося. — Сама, Свейтлан. Для меня.
Рот у неё почему-то пересох. Она дернула ленту из красной ткани, цеплявшуюся за грубоватое полотно рубахи. Отбросила её в сторону.
Ульф глядел вроде и спокойно — но губы разошлись в подобии оскала. В неярком свете шарика, горевшего у неё за спиной, в углу под потолком, влажно поблескивали края клыков.
Ей стало тревожно, страшновато… и все же любопытно. Как это случится? Понравится ли он ей? А она ему?
