И пьяная Русь у него - это уж, конечно, не умиление, а настоящий плач по горю настоящему, это - знание пьянства уже не как богатырства какого то, а как бедствия всенародного и страшного греха.
В России издавна есть одна болезнь, причем заразная. Болезнь эта многих интеллигентов, (но, конечно не интеллигенции в целом). Выведется у человека талант, пусть самый маленький, и уже признают его в качестве такового, а ему, мало того, он тут же в гении метит, и никак иначе. Да еще обижается, если его гением не величают на каждом шагу. И считает себя самым распрогрессивным, поскольку "начальства" никакого не признает... А выходит на деле какое-то чинодральство духовное. Взяточничество своеобразное (да и не по чину). Выходит: сам в "начальники" лезет, только по особому ведомству - по "идеальному” что ли? А сил изначальных всё меньше и меньше, потому как не на то уходят. И глядишь - таланта как небывало... Володя, по моему, никогда не преувеличивал своё назначение, свой дар, может недооценивал даже. 3ато признание своё знал, чувствовал его твёрдо и был верен ему до конца, потому и силы росли. И вот все мы видели: словно кто-то (он сам?) пустил его живым метеором, и пронесся по нашему небу, прогудел и сгорел, не требуя никакой дани, никаких взяток, а желая лишь одного единственного: найти и сказать правду, так, чтобы её услыхали. "Ходу, думушки резвые, ходу..." и только ради этого мольба: "Коль дожить не успел, то хоть бы допеть..." Ведь не взять хотел, одарить. Не от людей - людям, нам.
И очень к нему относится такой диалог:
- Скошенный луг
- Глотка
- Хрип ,тоже ведь звук...
- Так и в гробу?
В наше время слишком часто мужская трусость переименовывается в "ум". Считается и почитается высшей заслугой. То, за что женщинам испокон веков полагалось презирать мужчин, теперь поощряется. Ими и вознаграждается. Можно ли назвать это любовью? Володя ничего не переименовывал ни в песнях своих, ни в жизни. И опять-таки надо было видеть своими глазами, как смотрела на него Марина, когда он пел. Тоже чудо. То истинное восхищение женщины, без которого всё мертво и фальшиво, всё, что мы делаем.
Представьте, сколько сейчас песен у нас и в мире целом. Если бы историю исчислять, слушать, понимать по песням, то наша страна - самая поющая, конечно. И если бы инопланетяне какие-то сочинили там песнеулавливатель фантастический, то назвали бы нас наверняка - поющая планета. Летит себе в черном космосе холодном и бесконечном - поющая планета и поёт, поёт... О чем поёт? Не больше ведь, чем воды чистой в нынешних ручьях, реках, озерах (отравлены, загажены, заболочены) - войти нельзя, чтоб не измазаться, а уж попить, не отравившись и разговору почти нет. Так и с песнями. Тьма таких, исполняя или даже только слушая которые, человек прямо таки на глазах становится некрасивее и глупее. Сколько певцов, которые общаются с людьми, как общаются меж собой шары биллиардные - непробиваемо - только отскакивают друг от друга. От Володиных песен каждый хоть на миг становится чище, умнее, красивее. Его песни всегда ранят, но они же всегда добры.
