Конечно, время произведёт свой неподкупный, жестокий и единственно справедливый отбор, но я убеждён: часть Володиных песен надолго войдёт в народную память. И, может быть, через десятки лет их ещё будут разыскивать, раскапывать, как раскапывали мы наше далекое прошлое. Он и при жизни был легендарным, а теперь, конечно, легенд о нем будет всё больше. Но вот здесь замечательно (это любимая мысль одного моего друга): во всех его личных приключениях, действительных или сочинённых, была, как и в песнях его, какая-то сказочность, что-то от "по-щучьему велению, по моему хотению”... То умыкнул заморскую царевну... То вдруг не могут его разыскать в театре - исчез, а вечером спектакль. Конечно паника. С ног сбились - не нашли. Наконец весть откуда-то из Магадана, кажется, что, дескать, он там, "все в порядке, не беспокойтесь". А вчера был еще в Москве. Выясняется, случайно познакомился с летчиками, летавшими туда. Они его знали, любили и... позвали лететь вместе и чтобы он пел. И вот представьте картинка: несётся высоко в небе лайнер, над всей Россией, а он, Высоцкий, рвёт там гитару и гудит своим неповторимым голосищем. Потом расстроенный Главный режиссер не знает, что делать, только руками разводит: сердитость от этого сюрприза испарилась, а невольное восхищение неловко показывать... А то вдруг и того похлеще: навещает Н.С. Хрущева. Его рассказ об этом посещении - верх остроумия.
Да, масса историй, слухов, легенд. Но если отбросить неизбежный при этом вздор, то ведь в конце концов здесь и выражается какая-то неистребимая потребность людей в лихой и осуществленной сказке. Им любовались. Но какие бы слухи не были, не было и быть не могло среди них слуха, будто написал он нечестную песню, будто сфальшивил. Да и не поверил бы никто. И признание его завоевано не лестью кому бы то ни было, не заигрыванием, не подмигиванием. И вот ещё не легенда, а факт. О нём и на панихиде говорили. Однажды, когда Таганка была на КАМАЗе, Высоцкий шёл домой, в гостиницу, шёл по длинной, в версту улице. И были открыты все окна, на подоконниках стояли магнитофоны и оттуда неслись песни Высоцкого. Так его приветствовали. Вот признание. И как хорошо, все таки, что он ещё живым познал счастье такого признания. Может ли быть награда выше этой? И ведь никто не писал сценариев - всё родилось само собой. Как потом на похоронах его.
Будущий историк нашего общества совершит, наверное, поразительное открытие, исследуя "явление Высоцкого”, исследуя неудержимый взлёт, взрыв его таланта, и столь же неудержимый ничем взлет, взрыв любви народа к нему. Нет, тут мода не скоротечная, не меланхолия кабацкая. Нет, тут что-то такое чудесное сошлось, срослось душевно, нерасторжимо. Что-то взаимно тут узнавалось, узнавалось любовно и больно: истосковавшиеся встретились. Тут ведь доверие настоящее - самая прекрасная и самая, может быть, трудная вещь на свете: ни купить нельзя, ни подделать, как и любовь настоящую. Тут и есть такое доверие народа к поэту, певцу, артисту, который не продаст, не выдаст, поймёт и выразит. Что выразит? Беду. Тоску по правде. Жажду бескорыстия, удали и самоотверженности. Жажду неподдельности, главное.
