Молодец парнишка, не забыл язык! А все оттого, что он с детства воспитывался в культурной семье. Впрочем, что от этой семьи осталось? Мо давно уже сирота, как и Е Чжицю. И на что ему было это образование, воспитание? В те годы подобные вещи рассматривались как бесполезная роскошь, признак буржуазности.
Да, люди — просто глупцы. Зачем они создали цивилизацию? Если бы они оставались в первобытном состоянии и ползали по земле на четвереньках, им было бы гораздо проще.
Родители Мо Чжэна преподавали французский в университете. В пятидесятых годах Е Чжицю училась у них. Мо Чжэну тогда было всего три с небольшим года. В голубом фланелевом костюмчике, с живыми черными сверкающими глазищами, он был очаровательнее Оливера из английского фильма, который шел тогда в Китае под названием «Сирота из города туманов». Каждый раз перед едой он дочиста мыл руки и показывал их матери, спрашивая по-французски: «Можно мне сесть за стол?» Е Чжицю видела это, когда бывала у них в гостях, и шутливо называла мальчика Оливером. Она никак не предполагала, что он действительно повторит судьбу Оливера Твиста. Теперь Чжицю чувствовала себя в какой-то степени виновной перед Мо Чжэном: ее безобидная шутка обернулась зловещим пророчеством, которое сбылось на удивление точно.
Во время «культурной революции» и мать и отец Мо Чжэна погибли, а сам он оказался бездомной бродячей собачонкой, точнее, стал мелким воришкой, потому что не мог иначе прокормиться. Когда Е Чжицю в первый раз вытащила мальчика из милиции, он даже укусил ее, а позднее сбежал, прихватив кое-что из ее вещей. Ведь каждая бродячая собачонка знает по опыту: если ей протягивают руку, лучше всего укусить на всякий случай, ибо вряд ли ее собираются погладить — скорее наоборот, ударить, а может, и убить.
Но Е Чжицю и во второй раз спасла беднягу от милиции. Она не могла объяснить себе, почему так поступает. Может быть, потому что сама росла сиротой и сполна испытала людское безразличие и все прелести подзаборной жизни. Перенесенные невзгоды связывали ее с Мо Чжэном теснее, чем родственные узы. К тому же Е Чжицю никогда не знала материнства, так необходимого любой женщине.
Быть некрасивой — для женщины большое несчастье. Нельзя сказать, чтобы какая-то определенная черта в лице Е Чжицю была уродливой, но, собранные вместе, они выделяли ее из тысячи женщин. Особенно неудачны были волосы: грубые, густые, непослушные, ни один парикмахер не мог придать им хоть сколько-нибудь приличную форму. Поэтому Е Чжицю стриглась коротко, но волосы все равно торчали в разные стороны, как иглы дикобраза или антенны, а издали казалось, будто на голове у женщины боевой убор из перьев. Плечи были очень прямые, точно вырубленные топором. И вообще ее фигура напоминала колоду — никаких соблазнительных форм, столь красящих женщину. Ни одного мужчину, если только он в здравом уме, не могла привлечь такая женщина.
