Стемнело, а Чжэн Цзыюнь и Е Чжицю забыли даже включить свет. Их лица и мебель в комнате — все потонуло в полумраке. Е Чжицю казалось, что она давно видела эту мебель, но где? Может быть, во сне, а может быть, в своих бесчисленных мечтах. Как будто она еще девочкой лежала, читала книжки и кувыркалась на этом длинном, узком и жестком диване, именно на нем бабушка рассказывала ей сказки… Да, она провела здесь, среди этих вещей, всю свою жизнь. Чжицю интуитивно почувствовала, что ей пора уходить, и тут вдруг вернулась хозяйка.
Ся Чжуюнь бросила на диван большую сумку, включила люстру и с удивлением обнаружила в комнате гостью.
— Что же вы свет на зажигаете? — уязвленно спросила она и крикнула: — Юаньюань!
Поскольку машины перед входом не было, гостья, скорей всего, невелика птица. Чжэн Цзыюнь, нахмурившись, объяснил:
— Это товарищ Е Чжицю, из газеты.
Тут только Ся Чжуюнь медленно повернулась к ней и кивнула:
— Сидите, сидите! — И, не дожидаясь ответа, снова крикнула: — Юаньюань!
Е Чжицю заметила, что, когда хозяйка переводит взгляд с одного предмета на другой, она опускает веки. К тому же ее движения как бы замедленны, это придает ей величавость и в то же время надменность.
Юаньюань вышла из своей комнаты. По ее растрепанным волосам можно было догадаться, что она лежала.
— Ты опять читала лежа? Я же много раз тебе говорила, что ты испортишь зрение! А женщина в очках — это просто уродство… — Ся Чжуюнь словно не замечала, что на гостье очки.
Юаньюань и Чжэн Цзыюнь остолбенели от такой бестактности, им было неловко, они растерялись, не зная, как прервать тягостную тишину. Но Е Чжицю, будто не заметив случившегося, подхватила:
— Да, читать лежа очень вредно!
Ся Чжуюнь не испытала ни малейшей неловкости, ей было непонятно, почему муж и дочь вдруг устыдились ее. Раскрыв сумку, она продолжала:
— Доченька, я купила тебе голубую штормовку на утином пуху. И теплая, и легкая. Сейчас многие девушки за такими гоняются!
— Давайте ужинать! — будто не слыша ее, произнес Чжэн Цзыюнь. — Юаньюань, скажи тетушке У, чтобы подавала еду!
Но сообразительная домработница, знающая, что распоряжения младшей хозяйки не идут в расчет, уже спешила из кухни к Ся Чжуюнь:
— Хозяйка, можно подавать?
Ся Чжуюнь взглянула на ручные часы:
— Ладно. — Потом словно вспомнила: — Ты знаешь, что сегодня у нас будет гость. Что приготовила?
Кожа у хозяйки была гладкая, белая, и тонкий золотой браслет чуть врезался в ее полнеющую руку.
