Тетушка У нервно вытерла руки о передник, точно избавляясь от чего-то грязного и неприятного:
— Я приготовила больше, чем обычно. Сегодня ведь воскресенье, да и гость должен прийти. В общем, я купила на рынке курицу, больше семи юаней заплатила…
— Больше семи юаней? — придирчиво переспросила Ся Чжуюнь.
— Она была живая, поэтому и дороже. Еще я купила большого окуня.
Все стояли и слушали отчет домработницы. Е Чжицю украдкой взглянула на Чжэн Цзыюня: по его лицу блуждала ироническая усмешка, в глазах горел лукавый огонек. Когда их взгляды встретились, Е Чжицю поняла, что все происходящее ему чуждо и противно. Она тотчас стала откланиваться.
— Как, разве вы не останетесь на ужин? — натянуто спросил он и добавил, посмеиваясь не то над собой, не то над другими: — Вы же слышали, сегодня у нас живая курица за семь с лишним юаней!
Е Чжицю вдруг испытала к нему острую жалость: этот уважаемый заместитель министра, распоряжавшийся деятельностью тысяч предприятий и миллионами работников, так же, как обычный человек, страдает от всяких жизненных неурядиц. И настроение Чжэн Цзыюня как-то изменилось, все вокруг стало казаться ему пустым и бессмысленным. Он взглянул на Е Чжицю с некоторым недоумением: неужели это с ней он недавно так оживленно разговаривал?
Журналистка еще не успела уйти, как вошел другой гость — явно высокопоставленный. Прямо с порога он закричал:
— Учтите, я голоден! Что у вас сегодня вкусненького?
— А, еще один замминистра! Входите, входите, товарищ Ван! — уже совсем иным тоном произнесла Ся Чжуюнь.
Ван Фанлян взглянул на Е Чжицю:
— С этой гражданкой я вроде бы не знаком.
— Она из газеты, — пояснил Чжэн Цзыюнь.
— Корреспондентка? О, старина Чжэн, перед этими людьми мы должны заискивать, а то пропесочат в печати — костей не соберешь! — Голос у него был зычный, говорил он громко, словно находился не в комнате, а в огромном зале, где могли его не услышать. Е Чжицю подумала, что ему наверняка часто приходится выступать.
— Вы пришли за интервью? — не дожидаясь ответа, продолжал Ван Фанлян. — Если так, то не по адресу обратились. Он — известный еретик, совсем недавно подвергался критике. Не сердитесь, я выскажусь напрямик: для такого собеседника вы чересчур слабы и нежны. Ха-ха-ха! Признайся, старина, ты перед ней своих теорий не развивал? Дескать, если мы не начнем модернизацию или хотя бы не позаимствуем ее у других, то китайский народ останется без штанов.
Чжэн Цзыюнь засмеялся:
