Надпись на белой карточке, прикреплённой рядом, гласила: «Дельфин безграничного счастья поднимается по лестнице в рай». Стоила картина 24 000$. И тоже была продана.
Хасимото снова потащила нас за собой на противоположную сторону зала, и в конце концов мы остановились перед картиной, занимавшей целую стену.
– Это не самая большая моя работа, но самая большая в этом году. Я назвала её «Два персика поднимаются над облаками, беседуя о создании Вселенной». Нравится? Ну конечно, нравится. Ну а теперь, если вы посмотрите вон туда, то увидите стол, на котором полно пахучих сыров и крошечных рыбьих яиц. Не стесняйтесь, угощайтесь, дружочки. И спасибо, что пришли на мою выставку.
Самая большая картина тоже была продана. На ценнике значилось – 110 000$.
Поскольку нас приветствовала сама Хасимото, все остальные не возражали, что мы здесь. Мы прошлись вдоль фуршетного стола, но все показалось несъедобным, не считая крекеров. Я ел крекеры, пока Джоанна не потянула меня в сторону двери.
Снова оказавшись в машине, она спросила:
– Ты не знаешь в окрестностях длинных и прямых шоссе?
– Боюсь спросить, зачем тебе.
– Потому что это твой первый и последний шанс погонять на этой машине. Я думаю, что нам надо разогнаться как следует. Это же быстрая машина, верно?
Дорогой читатель, конечно же, мне следовало отказаться. Следовало неторопливо доехать до дома, запарковаться и прикрыть машину чехлом. Но бесшабашность Джоанны совершенно лишила меня здравого смысла. Я свернул на север по Пасифик-авеню и доехал до самого побережья, вдоль которого дорога шла прямо и прямо целые мили без единого светофора.
– Кажется, это вполне подходящее местечко, – сказал я небрежно, но сердце у меня колотилось всё быстрее и быстрее.
– Тогда жми на газ! – велела Джоанна. – Тапку в пол, или как там ещё говорят.
Я глубоко вздохнул.
– Дай мне пару секунд.
– Твоя пара секунд истекла, – отрезала Джоанна. – Погнали!
И мы погнали. Я вдавил педаль газа в пол.
Машина рванула с места, и нас с Джоанной буквально вжало в кожаные сиденья.
– Мамма миа, – выговорил я сквозь сжатые зубы и бросил взгляд на спидометр. Мы уже разогнались до семидесяти миль в час. Я переключился на следующую передачу и снова выжал газ. Стрелка спидометра поползла вверх. Семьдесят пять, восемьдесят, восемьдесят пять.
– Мне кажется, тебе стоит сбавить скорость, – проговорила Джоанна.
Я искоса посмотрел на неё. Она так сильно сжимала подлокотник кресла, что, казалось, того и гляди его раздавит. Я улыбнулся. Мне удалось напугать Джоанну, которая вечно строит из себя крутую. Я снова вдавил педаль газа в пол. Скорость продолжала расти. Девяносто. Девяносто пять.
