– Ральф, хотя вы и опоздали, – без тени упрека заметил Сандерсон, – не мне учить вас пунктуальности. – Специально для Фосса он пояснил: – Это второй Ральф. А я – первый.
Мысль о том, что он может существовать в двух экземплярах, пусть даже сходство заключается лишь в имени, доставляла хозяину огромное удовольствие.
Фосс отнесся к симпатичному юноше не без опаски, помня, что тот должен присоединиться к его экспедиции. Впрочем, он и виду не подал, в то время как Ангус тоже не спешил упоминать о договоренности. Оба присматривались друг к другу, непринужденно беседуя с хозяином.
– Думаю, надо позвонить, чтобы пришел мистер Джадд, – наконец решила миссис Сандерсон.
Звон колокола пронзил Фосса насквозь. Вспомнив каторжника, которого упоминал Боннер, немец понял, чего страшится больше всего.
Тем временем, пошатываясь, вошел Пэлфримен – губы сжаты, лицо заливает нездоровая желтизна. Рядом с ним держался коренастый человек, который по прибытии взял на себя заботу об орнитологе.
– Думаете, это разумно? – спросил Сандерсон.
– Вполне, – улыбнулся Пэлфримен. – Минутная слабость прошла. Я полежал пару часиков на хорошей кровати, а мистер Джадд был так добр, что напоил меня ромом с ложечки.
Значит, коренастый тип – тот самый Джадд.
Он так и стоял сбоку от Пэлфримена. Видимо, сам назначил себя в медбратья, и пациент принял это как должное.
Джадда представили Фоссу, и мужчины обменялись рукопожатиями.
Бывший каторжник держался скромно, что при его комплекции и силе особенно бросалось в глаза. По сути, он являл собой сочетание силы и нежности, вроде корявого дерева, которое изуродовали время и непогода, но при этом серебристая листва дрожит от каждого дуновения ветерка и испускает тонкий, нежный аромат. В волосах его блестела седина, шея пошла глубокими складками. Сложно сказать, сколько ему исполнилось полных лет, хотя он не был стар. Говорил он тихо и довольно грамотно. Знаниями и опытом Джадд наверняка обладал значительными, однако не спешил делиться ими со всеми подряд, и их приходилось извлекать из него чуть ли не клещами. Не то чтобы он не доверял людям, скорее перенесенные некогда несправедливость и унижение запечатали его уста. Восстав из гроба прежней жизни, он все еще не мог осознать произошедшего с ним чуда.
– Теперь, когда все собрались, давайте скорее садиться к столу, – предложила миссис Сандерсон. – Полагаю, вы голодны, мистер Ангус.
– Я всегда голоден, – покладисто кивнул молодой человек, сделавшись на удивление молчалив.
