Пока они ждали ужина, хозяин налил вина Фоссу, Лемезурье и себе.
– Из нашего собственного винограда, – пояснил он. – Хочу когда-нибудь полностью перейти на самообеспечение.
И он принялся указывать гостям на всевозможные миски и кувшины, которые сделал сам из местной глины, а его жена расписала красками и обожгла в печи. Даже если яркие цвета и четкие формы от чрезмерного жара немного поблекли и поплыли, это лишь придавало им трогательности.
Собственно говоря, трогательность отмечала и обстановку гостиной, и все хозяйство в Рейн-Тауэрс, по контрасту с горделивыми скалами. Мелкие неудачи вовсе не обескураживали Сандерсонов. Весьма вероятно, в этом и крылась причина успеха супругов.
– От всего сердца поздравляю с замечательными достижениями, которых вам удалось добиться в такой глуши! – объявил Фосс. Во рту у него стало горячо от выпитого вина. – Я вам даже завидую.
– Любой может достичь успеха, если только пожелает! – немного резко ответил Сандерсон.
Это Фосс знал и сам.
– У разных людей и достижения разные. К сожалению, мне не построить крепкого дома и не жить в нем той жизнью, какая бывает в таких домах. Поэтому, – Фосс сделал несколько жадных глотков вина, – сейчас я в полном смятении. Честные люди способны с легкостью подорвать устои, коими обладают иные из нас.
Немец отставил бокал.
– Я плохо выражаю свои мысли по-английски.
Миссис Сандерсон поняла куда больше, чем ее супруг мог себе позволить, и вид у нее стал несчастный. Она протянула тонкие, хотя и крепкие руки к огню, на фоне которого они сделались почти прозрачными, и проговорила:
– Пора бы и остальным подойти.
Лемезурье, тоже сидевший у камина и уловивший не хуже хозяйки настрой своего предводителя, наклонился и взял на руки маленькую девочку.
– Что ты любишь больше всего? – спросил он без тени цинизма, которым привык защищаться от присущего детям всеведения.
– Пирог с патокой, – без тени сомнения ответило дитя.
Она с серьезным видом трогала его лицо, и молодой человек тонул в ее глазах. Из всех чар, действовавших в гостиной, где потрескивал камин и спящая собака гналась за приснившимся зайцем, пожалуй, именно эти были самыми мощными, пока их не развеял вошедший Ангус.
Едва юноша ворвался в комнату, тут же стало ясно, кто он такой. За исключением разве что самых недовольных, окружающие прощали ему практически все, даже его богатство и невежество, поскольку к симпатичным, немного нескладным и рассеянным юнцам, как и к породистым лошадям и охотничьим собакам, люди относятся весьма терпимо. Лицо его не скрывало ничего, поэтому натуры замкнутые чувствовали вину за свои тайны и поспешно стремились ее загладить, становясь откровенными. Ведь рыжеволосый румяный Ангус, всегда сияющий белозубой улыбкой, был таким добродушным.
