Он начал грызть ногти в темноте.
– Вы расстроены, – заметил немец, – потому что вам хотелось бы меня пожалеть, только у вас не получается.
– Будь это так, у меня точно была бы причина для расстройства! – бездумно выпалила она.
– Вам хотелось бы упоминать меня в своих молитвах.
К тому моменту Лора Тревельян уже совершенно заблудилась во тьме сада. «Впрочем, я тоже вполне самодостаточна», – вспомнила она, ощутив застарелое отвращение к бесплодным молитвам.
– Я не молюсь, – печально призналась она.
– Вот как! – вскинулся он. – Вы случайно не атеистка?
– Не знаю.
Лора сорвала пучок белых соцветий с большого куста камелий и смяла его в руках. Она раздирала на части бедные цветы, словно они были не живой плотью, а листом промокательной бумаги.
– Атеистами становятся по низменным причинам, – проговорил Фосс. – И самая низменная из всех такая: людям настолько не хватает величия души, что они не в силах смириться с идеей Божественной силы.
Он сверкал холодным блеском. Ветер, который предрекала девушка, поднялся. Звезды дрожали. Листья бились друг о друга.
– Их причины, – сказал Лора, – простые, честные, личные. Насколько я могу судить. Ведь такие решения принимаются в одиночестве. И уж точно после мучительных размышлений.
Темнота начинала бесноваться.
– Бог, от которого они отказались, – это низменный Бог, – продолжал настаивать Фосс. – Его легко уничтожить, потому что он воплощен в них самих. Он немощен, потому что подобное уничтожение не является доказательством силы. Атеизм есть самоубийство, понимаете?
– Я понимаю, что разрушаю сама себя. А как же вы, мистер Фосс?! – вскричала Лора. – Меня беспокоите сейчас именно вы! Видеть, как та же учесть вот-вот настигнет другого человека, гораздо, гораздо хуже!
В пылу страсти она схватила его за руку и крепко сжала. Все их жесты были некрасивы и судорожны. Мужчина и девушка стояли, широко расставив ноги под покровом своих невинных одежд, чтобы удержаться на шатающейся земле.
– Не вижу между нами никакого сходства, – заявил Фосс.
Он снова стал холоден, хотя и не мог отвести от нее взгляда. Руки Лоры цепко сжимали его запястье.
– Наверно, мы оба прокляты из-за нашей гордыни, – сказала Лора.
Фосс стряхнул ее руки и отшатнулся. Он вытер влажные губы, перекошенные скорее от гнева, чем от слабости. Он глубоко задышал. Он пил громадные бесплодные небеса, полные мерцающих звезд. Девушка подле него теперь ощущалась как нечто мягкое и беззащитное.
И в самом деле, Лора Тревельян больше не чувствовала себя вправе узнать что-нибудь еще, какие бы истины ей ни открылись.
